Он говорил эмоционально, размахивал руками, а конь шел за ним следом и тряс гривой, как бы соглашаясь с хозяином. Капли вечерней росы, словно рассыпанное по траве жемчужное ожерелье, переливались в сиянии луны.
– Взгляни на неё, – Вейлор устремил свои синие очи вверх, – вот она снова щедро изливает своё серебро. Сегодня это единственное богатство, на которое мы можем рассчитывать!
Остановившись, юноша запахнул плащ плотнее и снова зашагал по дороге, ведя коня в поводу.
– Голубые сапфиры из лавки Бэхора теперь отдалились от меня дальше, чем это небесное светило, – закончил он грустное своё повествование.
Дорога привела его к роще.
– Побудь здесь, – сказал юноша, заглянув в умные лошадиные глаза, – я не заставлю себя долго ждать, если только отец Алейны не спустит на меня своих псов.
Конь, не соглашаясь, затряс головой.
– Нет. Нет. Тут тебе не ристалище, на полном скаку не проскочишь.
Душа Вейлора искала утешения. И он поспешил в надежде застать девушку в условленном месте.
– Только бы она была там, – повторял он, как заклинание.
Сердце юноши радостно забилось, когда он увидел знакомый силуэт в тени деревьев. Подбежав, он обратился к девушке:
– Алейна! Я искал вас весь день!
– Отец запретил мне покидать дом, – отозвалась молодая графиня, – и я не могла его ослушаться.
Он взял её руки в свои ладони. Почувствовав, как они холодны, решил согреть их своим тёплым дыханием. В сумрачном свете возлюбленная казалась Вейлору прекрасным бестелесным ангелом с небес. Юность к лицу любой девушке, но его избранница действительно была прекрасна: тонкий
стан, пышные каштановые волосы, огромные глаза цвета неба. Неспроста родители нарекли её Красавицей.
– Вы совсем замёрзли, душа моя. Ещё немного, и вы превратились бы в одну из этих застывших статуй.
– Это просто ночная прохлада, – уклонилась от ответа девушка.
Алейна впервые видела Вейлора таким грустным, и ей не хотелось огорчать его ещё больше. Она действительно долго ждала его.
Было по-осеннему сыро. В саду не хватало запаха цветов, которые встречали Вейлора раньше. Они присели на скамеечку, и юноша укрыл плащом свою возлюбленную. Шепот влюблённых почти сливался с шелестом листвы.
– Прелестная Алейна, я вновь посвятил Вам свой подвиг, сражаясь в вашу честь!
Щеки девушки порозовели, она смущенно улыбнулась.
– Я помню эту детскую клятву посвящать мне, скромной деве, все ваши подвиги.
– К сожалению, вас не было на турнире. Может быть, именно этого мне и не хватило для полной победы, и она ускользнула из моих рук.
– Это не повод так горевать, – сказала Алейна, желая его подбодрить. – Поведайте мне о турнире. И ещё раз расскажите, как же удалось одолеть этого непобедимого германца. Я столько раз слышала об этом от слуг.
Рассказ молодого рыцаря был эмоциональным, он снова переживал свой триумф в том поединке. Увлёкшись, он вскочил на скамью, голос его стал громче.
– Тише, тише, мой друг! Если услышат, участь наша будет незавидной.
Вейлор успокоил девушку:
– Скоро всё изменится, придёт зима, и я попрошу вашей руки.
– Матушка говорит, что отец скорее сошлёт меня в монастырь, чем выдаст за жениха без наследства.
Юноша нежно обнял Алейну и стал гладить её роскошные волосы. Они молчали. Вдалеке послышались шаги. Влюбленные наскоро простились. Шампанец, укрывшись тёмным плащом, отступил в тень к каменной ограде.
На террасе показался отец девушки:
– Алейна, козочка моя, что ты делаешь в саду одна? Не верю я, что ради песенок ночных птиц ты топчешь меховой туфелькой мокрую траву. Эй, слуги, живей огня!
Опасаясь быть разоблачённым и навлечь позор на возлюбленную, рыцарь бесшумно перемахнул через стену и скрылся. В тот же момент люди графа заметались по саду.
– Если этот хвастун появится здесь, – гневался старый граф, – я сам его проучу! Не посмотрю, что он из благородного Дома. Идём!
И отец решительно зашагал по галерее. Леди Алейна, подобрав подол платья, выпрямилась, вздёрнула подбородок и величественно прошествовала за ним.
В роще Вейлора терпеливо ждал его верный друг, только ему мог поведать юный рыцарь свои печали. Он обнял коня за шею. Эклер, почувствовав настроение хозяина, беспокойно затоптался на месте.
– Да, да, дружище, печаль теснит возвышенные чувства.
Конь зафыркал в ответ.
– Что я могу поделать? Поедем, угощу тебя сеном и ключевой водой, хотя бы ты будешь доволен, – с грустными мыслями Вейлор медленно удалялся от замка.
Два всадника в синих с золотом плащах нагнали шампанца, окликнув его:
– Ба! Да это же наш победитель влачит поджатый хвост! Хоть конь выглядит горделиво.
– Мы знали, где тебя искать.
– Тебя опять одолел старик? – сострил Уго.
Вейлор покраснел.
– Нашел о чём горевать! – ободрил друга Тибо. – Столько юных прелестниц наблюдало за турниром. И все они смотрели на тебя с обожанием. Счастливец!
– Ты неправ, Тибо. Чтобы красивая женщина была рядом, нужна звонкая монета, – заметил Уго и добавил перчинки в разговор, – а если ты намерен жениться, то понадобится намного больше, чем мешок серебра!
– Отец девушки хоть и благородного происхождения, но беден. Поэтому ищет для своей единственной дочери богатого жениха, – согласился Тибо, – ведь она его последнее сокровище.
Вейлор резко выпрямился в седле и твердо произнёс:
– В Рождество на королевском турнире я буду вновь сражаться. Вот тогда и посмотрим, кто одержит верх!
Уго резко остановил коня:
– Ты не сможешь победить, если снова будешь источать только благородство. Поединок есть поединок!
Вейлор, потянув к себе поводья, резко остановил коня:
– Что ты понимаешь в поединках? Моё поражение меня не унизило, но помогло моему сопернику сохранить своё достоинство. Будь на моём месте легендарный Ульрих, он поступил бы так же!
Тибо вмешался:
– Ну-ну, поединщики. Лучше отпразднуем наши победы. Если уж не довелось нам при рождении опередить братьев, добьёмся славы на турнире или в походе! Не всё ли равно, где вынимать меч! Вот твой выигрыш, Вейлор.
Тибо бросил шампанцу мешочек с монетами.
– Держи!
– Поспешим. Нас ждут на пиру, – поторопил друзей Уго и, хитро прищурив глаз, добавил, – в другой раз проверите: возьмет ли трактирщик вместо денег ваши расшаркивания или позовёт слуг, чтобы задали вам хорошую трёпку.
