– Прощай! – Пьёвро обратил свой взор вперёд, подстегнул коня и скрылся за воротами.
«Как он неожиданно появился на пороге, так и исчез, устремившись вдаль», – с грустью подумал командор.
Но яростный гнев не был присущ его другу, и это пугало. Теобальдо проводил всадника взглядом и перевёл свой взор в другую сторону. Взглянув на столб, на котором капитан раньше отрабатывал удары, он перекрестился.
Соломенное чучело было изрублено на куски.
С деревянного обрубка свисала кольчуга. Подойдя поближе, командор внимательней рассмотрел свою странную находку. Арбалетный болт, пробив звенья, легко прошёл даже сквозь столб. Его острый наконечник, поблескивая, торчал с другой стороны.
«И зачем это капитану понадобилось пробивать кольчугу?» – почесывал затылок Тео.
Пытаясь выдернуть древко, он по неосторожности поранил руку. Ладонь будто обожгло. Глядя, как алые капли окрашивали солому, старый рыцарь поймал себя на мысли, что такое оружие равняет великих воинов с бесславными убийцами. Печально сознавать, что в жизни больше нет места для честного поединка.
Глава 23
Природа вокруг заметно переменилась. Высокотравные луга сменились холмами, расшитыми лоскутами садов и виноградников, в которых не спеша трудились местные жители. Здесь же, у каменистых склонов, раскинулись богатые травами пастбища. А по спинам острых хребтов пышной периной расстилался густой туман, плавно поглощая ледники.
Вейлор восхищался всей этой красотой, мечтая по возвращении непременно поведать о здешних чудесах Алейне, особенно о несчётных вершинах, с первого взгляда покоривших его своим величием.
«И за всю жизнь не успеть мне взобраться на каждую!» – думал юноша.
Наконец тропа привела в монастырь. Монахи вышли встречать старца с его молодым учеником. Прощание вышло недолгим, рыцарей ждали в командорстве с отчётом. Однако путешествие сплотило путников, и потому заронило каплю грусти в чашу добрых проводов. Августин обнял Вейлора на прощание, скормил Эклеру последнее яблочко и, поклонившись, поспешил за наставником.
Монахи-цистерцианцы заботливо сопроводили Камилло в монастырь. Храмовники не стали задерживаться у подножья гор. Августин долго смотрел сверху на извилистую дорогу, по которой удалялись всадники. Время, проведенное с ними, было самым удивительным в его жизни. Только когда его позвали в дом, он почувствовал, как сильно продрог.
Братья Ордена Храма были довольны. Они исполнили долг, длинный путь закончился, и теперь можно было спокойно заняться своими делами. Радовались они и новым впечатлениям от незнакомых мест. Всё здесь казалось непривычным и необычным. Бурные реки Альп были совсем не похожи на неспешные воды Сены или Луары.
Вейлору же не терпелось отправиться на ярмарку, подыскать достойное Алейны украшение. И он тормошил Дамиена, чтобы тот составил ему компанию. Но сержант, как всегда, ссылался на свои многочисленные заботы.
На закате, прежде чем лечь спать, старый Камилло вышел в монастырский сад. Он слушал щебет птиц, гладил кору деревьев и вдыхал чистейший, ещё не морозный воздух. Где-то недалеко за этими хребтами лежала его Аоста.
«Совсем скоро я буду в родных местах», – думал старый человек.
Вспомнилось детство. Наверное, это было лучшее время в его жизни, когда он был таким же беззаботным, как эти парящие в небесах создания. Безмятежная пора, не связанная с его обетом и многолетними трудами вдали от мирской суеты.
В это мгновенье из-за дерева вышел высокий человек в коротком, не по размеру, монашеском одеянии. Великан неожиданно набросился на Камилло. Грубый мешок, накинутый на голову, – последнее, что запомнил старик. Он очнулся уже в телеге, связанным, осознав, что его опять куда-то везут.
Глава 24
Старика хватились только утром. Монахи обыскали весь монастырь и сад, но безрезультатно. Тот исчез бесследно.
Обеспокоенный настоятель срочно созвал братьев и приказал:
– Немедленно отправьте Августина в Башню! И охранять! Охранять! Берегите мальчишку!
Монахи засуетились, укутывая того потеплей в дорогу.
«Почему наставник не попрощался со мной? – думал раздосадованный мальчик, – вероятно, брат Камилло уехал в родные края перед рассветом и не захотел будить меня так рано».
Пятеро братьев из монастыря спешно собрались в дорогу. Высокие, широкие в плечах монахи сопровождали мальчика. Каждый шаг исполинов был твёрд. С того момента, как они выехали, никто не проронил ни слова. Сосредоточенно глядя по сторонам, продвигались они верхом к указанному месту в горах.
Глава 25
Гавань была спокойна. Но в этот день корабли не выходили в море. Работа утихла. На пирсе было безлюдно и уныло. Море застыло серой безжизненной чашей. Люди столпились на горе, откуда открывался вид на их бухту. Моряки стояли молча.
Пришли все.
Кто-то ждал, что Спрут скажет прощальные слова в память о Ги. Но все поняли, когда капитан смолчал, сдержав чувства в себе. Он оставил всё только между собой, Ги и Богом.
Пьёвро ещё долго стоял у могилы. Только когда люди разошлись, смог попрощаться. В этот момент он хотел верить, что Ги слышит его мольбы, его клятву:
– Не снискать мне покоя, пока ты не будешь отомщён! В моём сердце давно жили отчаяние и боль. Но там находилось что-то ещё, пока ты был рядом. Впервые мне страшно думать, что будет дальше, понимая, что там осталось.
Глаза наполнились слезами.
– Господи! – обращался он к Богу, – ты отвернулся, а я не уследил…
Спрут не ждал гостей.
«Ну и погодка, – поёжился он, закрывая ставнями маленькое оконце с грязной промасленной бумагой. – Не приведи Господь в такое время оказаться в море!»
Тут сквозь щель он увидел на берегу «узника» и очень удивился. Думал, что великан давно сбежал. Рядом с ним, утопая в мокром песке, медленно брёл старик. Видимо, дорога далась ему нелегко, он был совсем плох. Поднимаясь по лестнице, здоровяк хотел предложить свою помощь, но старый монах резко отстранил протянутую ему руку. Фламандец пропустил старика в комнату, пригнулся и пролез сам.
В очаге ещё горел огонь. Хозяин подбросил дров, поставил стул ближе к огню. Повесил на крюк котелок с остатками рыбной похлёбки для продрогших путников. Капитан усадил старика, дав ему время прийти в себя после долгого пути. К провожатому же у него был свой разговор. Он отвёл великана в угол комнаты и спросил шёпотом:
– Как ты меня нашёл?
Немного замявшись, человек коротко произнёс:
– Госпитальер.
Спрут ухмыльнулся: «Ах ты, несдержанная итальянская душа!»
– Ты не сильно-то торопился? – подшутил Спрут.
Лохматый начал рассказ о том, где он пропадал всё это время.
