На лице человека застыла досада.
– К тому же, был странный уговор: ждать! Хотели везти груз северным путём. Но зима на носу! Легче подзаработать в теплых водах, чем томиться в ожидании, а потом рисковать среди льдов. Эта партия не по мне.
– Мне этого достаточно, – ответил Спрут, вложив в ладонь моряка несколько монет.
Капитан простился с моряком, поймав себя на мысли: «Я найду его или он меня – это уже не имеет значения».
Глава 28
Спрут вернулся в Париж.
Уже на подходе к острову было не протолкнуться. Множество взволнованных людей следовало по мосту к сердцу города. Городские бедняки и крестьяне – все торопились на площадь. Народ бунтовал. На улицах начались первые беспорядки. Королевская стража выстроилась сплошной стеной перед Дворцом, сдерживая толпу. «Золотые лилии» выставили копья и были готовы применить силу.
Чтобы попасть к Полю, капитану нужно было миновать это скопление недовольных. Он пробирался с трудом, нагло расталкивая людей. Фламандец, выделяясь из общей массы, подобно мачте, следовал за ним. С самого начала казалось, что всё это столпотворение началось неспроста. Ведь никто просто так не просыпается с мыслями о бунте и не берётся за вилы, отставив в сторону утреннюю недосоленную похлёбку. На это занятому люду времени не найти.
Но вдруг Спрут резко остановился, увидев перед собой человека в сером капюшоне. Среди толпы он один стоял к капитану лицом. Человек сжимал в руке короткий меч. Запястье было замотано тряпицей со следами запёкшейся крови. Пьёвро каким-то внутренним чутьем сразу понял: перед ним – убийца Ги. Это не стало для Спрута неожиданностью. Его нашли, как он и предполагал.
Внезапно по лицу капитана пробежал солнечный блик. Гладко отполированное лезвие со свистом устремилось в его сторону. Кто-то набросился на него из толпы, решив застать врасплох. Спрут отклонился в сторону, как только заметил опасность. Остриё клинка вскользь коснулось плеча, но быстрая реакция спасла моряка от смертоносного удара. Увернувшись, он в один прыжок отскочил назад и тут же принял боевую стойку, высвободив из ножен своё оружие. Серьга сверкнула, попав под золотистый луч.
Толпа ахнула и в страхе расступилась, образовав небольшой круг.
«Вот! Снова эти двое, – сообразил капитан, – теперь ясно, кому была нужна эта смута. Несомненно! Их цель – любой ценой не дать мне пробиться во Дворец».
Кожаное оплечье не выдержало. Оно только смягчило столкновение с острым наточенным железом, насколько смогло. Материал разошёлся от удара, как тряпица. Рана, вспыхнув жаром, закровоточила.
На образовавшуюся арену из толпы вышел фламандец. Напавшие, заприметив здоровяка, переглянулись, быстро разделив соперников между собой. Лохматый, тоже оценив ситуацию, перевёл взгляд с вооружённого врага на рядом стоящего бедняка с толстой, в три обхвата жердиной. Крестьянин, встретившись с ним взглядом, понял намёк. И нисколько не сопротивляясь, пожав плечами, молча уступил своё орудие. Круг тут же раздался шире, люди опасались ненароком попасть под оглоблю. То, что с трудом могли обхватить трое, теперь крепко сидело в одной руке.
Разбившись на пары, соперники учинили бой. Верзила не медлил, сразу пустив в дело длиннющую палку. Ему достался тот, худосочный, с перевязанным запястьем. Но, несмотря на ранение, его не стоило недооценивать. Однажды он уже показал себя хладнокровным, бесчестным поединщиком. Размахнувшись, здоровяк бил наотмашь, описывая круг своим грозным орудием. Ловкач уклонился, отпрянул и увернулся снова. Прыти противнику было не занимать, однако приблизиться к «Голиафу» ему так и не удавалось. Народ гудел, шарахаясь в стороны от каждого резкого взмаха, но, несмотря на опасность, не покидал ристалище.
Тогда, в пылающем доме, капитан уже встречался со своим противником. Они оба смогли оценить сильные и слабые стороны друг друга, отчего силы в этом бою уравнялись. Тем не менее, уступать никто не собирался, мужчины бились насмерть. В разгар схватки симпатии толпы разделились. Среди ошарашенных увиденным случайных зевак мелькали и восторженные от бесплатного зрелища лица. Слышались ободряющие фразы, поддерживающие то одних поединщиков, то других.
Услышав звон клинков, стражи Короны решили незамедлительно вмешаться, опасаясь, как бы стычка не стала дурным примером и не переросла в нечто большее. Солдаты бросились усмирять зачинщиков и разгонять горожан. Толпа поддалась панике, все бросились бежать. Толкучка и теснота, запах пота, грозные возгласы и вопли – давя друг друга, люди спасались бегством. И хотя каждый считал долгом отстаивать своё, совсем не обязательно было угодить в темницу или гореть на костре из каштанов.
Стража, тесня народ, пробилась к месту схватки. Боясь столкнуться с ней, серые плащи поспешили скрыться. Спрут успел заприметить насмешливую улыбку своего отступившего противника. Оба понимали: это ещё не конец. Не желая играть по чужим правилам, капитан рванулся следом за соперником. Людская преграда, разъединив их, закрутила в потоке.
В этот момент блюстители порядка замерли перед здоровяком, выставив пики перед собой. Лохматый не растерялся. Сунув руку за пазуху, фламандец достал заветную бумагу с королевской печатью. Стража опустила оружие. Оценив выгодное преимущество, он тут же воспользовался моментом.
– Те, что в капюшонах, – зачинщики бунта! – крикнул он, указав пальцем на беглецов.
Старший по званию отреагировал мгновенно и свистом приказал подчинённым броситься в погоню. Ещё бы, хороший пёс знает хозяйские команды. Солдаты кинулись вдогонку. Лохматый покрутил головой в поисках капитана. Не найдя в толпе знакомый силуэт, он поспешил следом за стражниками. В деле, где ценилась прыть, сила стала помехой. Здоровяк отставал, но длинные копья королевских солдат стали хорошим ориентиром. Пробежка уже изрядно его измотала, когда пики впереди вдруг замерли.
Одного из беглецов настигли и прижали к стене. Из тупика не убежать, но, даже будучи раненым, тот не искал пощады. Приняв бой, он сражался без отчаяния, полный ярости, и уже отправил на тот свет четверых. Подоспело подкрепление. Живьём воина было не взять, стража обрекла его на смерть, и острые наконечники вонзились в него со всех сторон. Человек закричал от боли. Не выпуская меча из рук, он продолжал колоть солдат, осмеливавшихся приблизиться. Он бился до последнего вздоха, не желая уходить иначе, пока, распятый копьями, обессилев, не испустил дух.
«Этому храбрецу пришёл конец, – с сочувствием подумал Лохматый, – но остался ещё один. Шустрому как-то удалось уйти от стражи. Быть может, капитан его достал, лишь бы не наоборот. Нужно торопиться».
Пьёвро бежал, не разбирая дороги, стараясь не упустить мелькающую впереди серую спину. Он мчался напролом через заборы, скотные дворы и хижины, расталкивая случайных прохожих. За свою жизнь он редко так бегал, в последний раз, наверное, когда еще мальчишкой воровал, чтобы не помереть от голода.
Но тут путь капитану преградила овощная лавка. Перепрыгнув через прилавок, заставленный товаром, он запнулся, смахнув с него всё на землю. Падение на мгновение сбило его с толку, а беглец тут же исчез из виду. Моряк остановился на перекрёстке, переводя дыхание, и огляделся по сторонам.
