«Это всё, что я мог сделать для отважного парня, чей путь оборвался слишком быстро, как и у его убийцы. Тот тоже был молод, красив, мог сводить женщин с ума, завести семью, просто жить. Как жаль, что рядом с ним не оказалось никого, кто бы объяснил жизнь, указал бы другой путь, без этой никому не нужной жестокости».
Ги был отомщён, но обещанный Местью покой так и не наступил. Пламя погасло в сердце Пьёвро, оставив черные угли. Капитан никак не мог избавиться от мыслей, рождённых самой Мукой:
«Заигравшись, мы лишаем наших сыновей выбора. Запутав их, навязав им свои желания, свои правила игры, в которой нет победителей, а есть только проигравшие».
Ответственность часто перекладывают на жестоких правителей, дурные времена или сторонников иных взглядов. Спрут обвинял и их тоже, хотя прекрасно понимал, что и сам был виновен не меньше. Стихия не разбирает, кто заслуживает её кары: сам ли человек искал испытаний или угодил в них случайно.
Обломки на морской глади говорили лишь об одном: настала пора грести к берегу.
Глава 29
Птица на верхушке дерева размеренно и звонко пела свою песню. Её радостный свист переходил в трель. Вскоре она перелетела на соседнюю ветку пониже и стала присматриваться к двум людям, устроившимся в лесу на короткий отдых.
– Уф! Куда забрели! Что-то ты хвороста мало собрал, – самодовольно заметил один, шутя толкнув приятеля плечом.
– Мне хватит, – огрызнулся второй, пожилой, – у меня и так груз на плечах.
– Оно и видно, идёшь, сутулясь, – насмешливо произнёс тот, что моложе.
– Вот появится у тебя жена, сам будешь так ходить.
Крестьяне достали хлеб и сели перекусить под елью. Дрозд внимательно наблюдал за ними, надеясь дождаться драгоценных крошек. Уставшим и набродившимся по лесу селянам хлеб казался особенно вкусным. Они отламывали куски и не спеша ели. Пернатый хитрец схватил один из упавших кусочков и отлетел подальше. Потом, осмелев, опустился к ногам людей и стал спокойно клевать брошенный ему хлебный мякиш. Закатное солнце золотило верхушки деревьев. Пахло грибами и хвоей.
Внезапный топот копыт вторгся в привычную безмятежную жизнь лесной чащи. Птица вспорхнула и улетела. Конный отряд появился на лесной тропе.
– Пригнись, – шепнул седовласый приятелю и с силой пригнул его голову к земле, – уходить надо.
Притаившимся на земле крестьянам всадники показались великанами. Впрочем, один из них был невелик: может, ещё мальчишка, а может, таким невысоким уродился.
– Да что случилось-то? – упирался второй. – Скажи толком.
Когда отряд скрылся за деревьями, пожилой крестьянин в сильном волнении стал объяснять:
– Мы забрели в гиблое место! Вот схватят нас да бросят на съедение чудищу!
– Чудищу?! – вытаращился на него моложавый удивленно и в то же время испуганно.
– В здешних местах поговаривают о живущем на вершине драконе. О звере, что коня живьём заглотить может и человеком не побрезгует. Даже косточек не оставит! Давно ещё мужики решили прогнать тварину. Люди слышали издали страшный гул и видели вихрь, сметающий всё на пути. А обратно никто из смельчаков так и не вернулся!
Старик перевёл дух.
– С тех пор и окрестили эту дорогу пропащей.
– А чего зверюге надо-то? – в голосе молодого зазвучало недоверие.
– Слыхал я, драконы эти охочи до сокровищ и стерегут их. Видать, к ним бедолаг и привозят, чтобы эта тварь сытая всегда была.
– До каких это сокровищ охочи? Жадней, чем «красноносый король», чья рожа красуется на монетах?
– Тебе-то почём знать? – усмехнулся пожилой крестьянин. – Ты монет сроду руками не трогал. Поторопимся, пока совсем не стемнело.
– Да куда бежать-то?! Может, и нет там ничего? – артачился недоверчивый друг. – Трусоват ты, веришь в старушечьи сказки.
– А огонь, что вспыхивает в чреве горы? Сам видел! – запальчиво сказал простолюдин и перекрестился.
– Почудилось тебе. Видать, пьян был. Никто не видел, а ты один такой глазастый! Ха-ха-ха. Это с бельмом-то в глазу!
– Да! Видел! Так же хорошо, как твою бородавку, – горячился уязвлённый старик, с силой забрасывая корзину с хворостом за спину.
– А грозный рык в долине слышали все! – не унимался он. – Вот увидишь, обратно только эти великаны вернутся, без низкорослого. Его бросят там на погибель. Эта тропа упирается прямо в скалу. Я проверял. Дальше ходу нет!
Молодой почесал затылок, прикидывая в уме, как оспорить последний довод старика. Но не успел он и рта раскрыть, как со стороны гор раздался жуткий протяжный рокот. Отражаясь от скал, грохот набирал силу. Через пару мгновений, побросав хворост, крестьяне уже неслись прочь.
Глава 30
Августин уверенно держался в седле. Ему не терпелось увидеть башню, о которой столько рассказывал Камилло. Послушник внимательно глядел по сторонам, но нигде ничего, хотя бы отдаленно её напоминающего, не возникало. Узкая горная тропа была неприметной, то пряталась в лесу, то убегала в ущелье.
Вдруг дорога резко оборвалась. Провожатые остановились у отвесной скалы, вершина которой была скрыта за облаками. Один из монахов взял поводья и скрылся с лошадьми среди деревьев. Другой поднес к губам боевой рог, висевший на перевязи. Протяжный гул сотряс воздух. В тот же миг к подножью горы посыпались мелкие камешки. Все устремили взоры ввысь. Сверху спустили на верёвках большую корзину с высокими бортами. Один из монахов и молодой послушник влезли в неё. Остальные остались ждать внизу. Человек в капюшоне снова подал сигнал, на этот раз дважды. Послышался необычный звук, доносящийся откуда-то с высоты. Верёвки ожили, и корзина с людьми, дрогнув, медленно поползла вверх.
Когда плотное облако окутало их, мальчику стало жутковато. Он закрыл глаза ладошками, ощущая мельчайшие капельки на лице и коже. Мужчина взял его за плечо. Почувствовав твёрдую руку, мальчишка успокоился и осмелел.
– С такой высоты горы видят только орлы, – уверенным тоном произнёс его спутник, – посмотри, какой удивительно яркий закат!
Тёплые лучи пробились сквозь пальцы. Мальчик осторожно отнял руки от лица, и у него перехватило дыхание. Всё вокруг уменьшалось: убегающая вдаль река превратилась в серебристо-голубой пояс, пасущиеся на лугу коровы стали размером с букашку, а высоченные деревья смогли бы теперь на ладони уместиться. Августину, ослеплённому закатными лучами, это волшебное преображение показалось чудом, и страх сменился восторгом. Теперь он сам чувствовал себя птицей, парящей выше облаков.
Наконец подъём закончился. Похожим на жернова механизмом управляли несколько человек. Мальчишку бережно приняли чьи-то крепкие руки, и он оказался на твёрдой земле. Трудяга с могучими ручищами, вынувший из корзины прибывших гостей, приветствовал их.
