Но тот продолжал упираться:
– А как же обвинения?! Отречение от нашего Бога? А оплёвывание креста?! Эти чудовищные преступления требуют правосудия. Всевышний не накажет нас за идолопоклонников.
– Как ты мог поверить в эту чушь?! Чтобы дворяне благородных Домов все разом впали в ересь? Что стало с твоей памятью, Уго? Она рано начала подводить вас, граф! – с издёвкой бросил Тибо. – Отец Вейлора тоже может пострадать. Как ты потом будешь смотреть в глаза другу?! И это непременно подставит под удар их всех!
Чувствуя смятение и нерешительность собеседника, роморантенец повёл речь по-другому, взывая к совести:
– Припомни только, как их Дом не раз выручал наших отцов и нас самих. Заметь, не наш король помогал нам, а они, шампанцы! Что будет с ними? С Илбертом? С Вейлором? С их родовым гнездом?
Уго никак не ожидал подобной самоотверженности от столь утончённой натуры, какой ему всегда казался этот томный любитель ярких перьев. Поразившись, он молчал в ответ, пока Тибо продолжал:
– Ты прекрасно знаешь, как это бывает. Они не оставят камня на камне, разорят всё. Сметут всех, кто встанет на пути. Это волки, какие готовы убивать и за кость. А на что они пойдут ради такой поживы? – нервно вопрошал Тибо.
Молодой граф на мгновение затих, будто испугался собственных мыслей или слов, после чего резко отвёл ошарашенный взгляд куда-то в сторону, вглядываясь вдаль. Ветер трепал волосы, вьющиеся вокруг разгоряченного лба. Он снова собирался с мыслями.
«Куда запропастился Вейлор, когда он так нужен? Я послал за ним, но до сих пор не получил вестей».
Прервав молчание, Уго наконец заговорил:
– Кому ты рассказал об этом?
– Никому, – не оборачиваясь, произнёс Тибо, – я спешил сюда в надежде заручиться твоей поддержкой.
– Ты спятил, раз ставишь под сомнение приказ короля! – увещевал его Уго. – Вновь переворачиваешь всё вверх ногами.
– Какой же ты простак, Уго! Веришь этим сказкам.
В сердце Тибо бурлили недюжинные страсти. Ни один поединок никогда не требовал от него столько решимости и хладнокровия, как это неожиданное испытание. Взяв себя в руки, он принял, как ему показалось, единственное верное решение и твёрдо произнёс:
– Решено! Мы сами должны во всём разобраться. Я сейчас же отправляюсь в Труа!
– Не смей! Это измена! Филипп не простит предательства. Погубишь себя. Одумайся!
– И не подумаю! Поступив иначе, я сам себя не прощу! Так ты со мной?
Тибо задал свой самый важный вопрос. Он заметил, что друг всё ещё пребывает в сомнениях.
Вдруг стая уток взметнулась в небо. Что-то спугнуло их, и они стремительно покинули пределы пруда. Тибо повернулся к лесу, вглядываясь в темноту. Там явно кто-то был. Вдали среди теней замаячили силуэты, приближавшиеся люди и спугнули птиц.
Рыцарь из Роморантена мгновенно сбросил плащ, сковывающий его движения, и крепко взялся за рукоять меча. Клинок покинул свои ножны.
– Это ловушка! – воскликнул Тибо и отвёл в сторону левую руку, прикрывая собой товарища. – Уго, вставай за мной. Вместе мы одолеем любого, кого бы ни прятала эта тьма!
Рыцарь был готов к битве и не страшился её, ведь единственное, что он делал в своей жизни, – это бился и готовился к сражениям. Но ледяное лезвие молниеносно настигло его, впившись гадюкой в спину. Плоть расступилась перед металлом, покорно изливая кровь. Молодой рыцарь пал, не начав свой бой. Его доблесть и благородный нрав сокрушились о предательство. К такому подготовиться невозможно, ибо низость никогда не встретится с человеком лицом к лицу. Тибо рухнул как подкошенный. Над собой он увидел склонившегося Уго.
– Глупец! – оправдывался тот. – Ты сам виноват: не оставил мне выбора.
Тибо силился улыбнуться в ответ.
– Ах, вот они, волчьи глаза. Теперь я их ясно вижу…
И благородный рыцарь сомкнул веки, больше не открыв их.
В этот момент со стороны чащи вышло несколько мужчин. Подойдя к убийце ближе, они спросили:
– Господин! Кто это? Что делать с телом? Какие будут указания?
– Никаких. Это предатель Короны. Ступайте в замок. Я закончу здесь сам.
Слуги, повинуясь, покинули берег. Оставшись один, Уго поднял мёртвого рыцаря и направился к пруду. Он ступал по воде, заходя всё глубже, пока тело убиенного не подхватила вода. Поток принял его. Липкие руки оттолкнули Тибо к центру озерка. Тело немного помаячило над водой и пошло ко дну. Мутные воды почернели от крови. Луна забилась в тучу.
Уго ещё долго стоял в тёмной воде. Губы его нервно кривились. Он пытался отмыть свои руки от крови, скверны и предательства.
Но не было и нет на земле источника, что отмыл бы такое без следа.
Глава 37
Андре прибыл с важными известиями к Жаку де Моле. Той же ночью Великий магистр Ордена тамплиеров созвал совет. Учитывая непростое время и нависшую угрозу, собрание проводилось с ограниченным кругом лиц. Лишь немногие разделили это бремя меж собой, скрепив свою тайну клятвой. Каждый получил своё задание. Собрание завершилось. Уже на пороге Андре остановил одного из участников совета, магистра Гуго де Шалона.
– Гуго, – шепотом обратился он к высокому зрелому мужчине.
Рыцарь, обернувшись, застыл в проёме.
– Наши опасения подтвердились!
Боясь услышать то, чего храмовники опасались больше всего, тот с тревогой задал один короткий вопрос:
– Какие?
– Самые страшные! – тихий голос прозвучал зловеще.
– Боже! – красные от бессонницы глаза застыли в тревоге. – Как же теперь?
– Поздно тревожиться! Оставь это. Твоё дело – груз. Детали приказа остаются без изменений, но риск слишком велик. Поэтому сейчас я сообщаю лично то, что будешь знать только ты. Двигайтесь вдоль Сены, пока не встретитесь с нашими людьми. Главное, запомни секретные слова: «Овца не стрижёт пастуха».
Рыцарь на мгновение онемел, услышав в такой момент столь безумные речи. И не найдя в них ничего разумного, вежливо поинтересовался:
– Андре, вам не кажется, что сейчас не время для подобных забав?
Реакция была ожидаема, и тот спокойно разъяснил:
– Человек, с которым вы свяжетесь, настоял на этом, таким было его условие. Посмеялся, что другое он будет не в силах запомнить. Ты всё поймёшь на месте. Гуго, я, не раздумывая, хоть сотню раз выставлял бы себя шутом, если бы это спасало от поражения. Главное для меня – ваш успех.
– Хорошо, какими же будут его ответные слова?
Сохраняя то же каменное выражение лица, Андре ответил серьёзно, насколько мог:
– «Ей мешают копыта».
В свете последних событий шампанец уже ничему не удивлялся. Он легко проглотил желание озвучить подходящую остроту и, усмехнувшись, согласился:
