Всякий раз, когда книга или свиток перекочёвывали в его широкую рясу, Лука привычно многократно повторял Заповеди.
Библиотекарь наконец нашел нужные книги и подробно объяснил Луке, что именно нужно переписать, какие сделать рисунки, к какому сроку.
В скриптории возле окон стояли деревянные пюпитры, за которыми в полной тишине работали переписчики книг. Слышен был только скрип перьев. Монах с живым, подвижным лицом заглянул в помещение, взял одну из лежавших в углу свечей и, неслышно ступая, удалился в келью, где работал в одиночестве. У него, как у художника, рисующего великолепные миниатюры, была такая привилегия.
Сегодня он закончил переписывать рукопись. Зажёг от огарка новую свечу и дописал: «Лука эту книгу переписал за короткое время и снабдил миниатюрами. Читатель, будь снисходителен к ошибкам. Книга написана собственной рукой для славы Христа и обители».
Радостное чувство охватило усердного мастера: так чувствует себя человек, сделавший большую и добрую работу.
– В уплату дайте мне хорошего вина, – пропел он, явно довольный собой.
По келье распространился аромат винограда. И только Лука хотел пригубить рубиновый напиток, искрящийся в лучах заходящего солнца, как в окошко влетела птица. Монах от неожиданности расплескал вино.
– Уф, ты, нечистая сила! – выругался он на птицу, но, посмотрев на распятие, попросил у Всевышнего прощения.
Привычно успокоив крылатого вестника, отвязал письмо от лапки, дважды прочёл короткое послание, перекрестился и воскликнул:
– Неисповедимы пути твои, Господи! Вот оно, Великое Предназначение!!!
Он заметался по крошечной комнатке, соображая, что предстоит срочно сделать. Впопыхах смахнул сосуд, и вино разлилось, оставляя на полу причудливый багровый рисунок.
Когда колокол зазвонил к вечерне, Лука уже внутренне был готов к ожидавшим его переменам. Однако глаза его продолжали пылать, а дрожащие губы всё шептали:
– Великое Предназначение!
Священник знал своё поручение наизусть. Оно было передано устно и в строжайшей тайне. Прежние посвящённые также были готовы исполнить это послушание и ждали своего часа, но Господь выбрал именно его.
В этот же вечер, после усердных трудов наконец-то он был предоставлен самому себе. Запершись после вечерней молитвы, Лука подошёл к шкафу и взял пергамент. Тусклый отсвет свечи от малейшего дуновения плясал по каменным сводам. Монах подставил табурет к книжным полкам, сдвинул несколько книг и высвободил что-то, спрятанное позади них. Медленно, с уважением, а может, с долей ответственности перед грядущим, он осторожно снял с полки деревянную шкатулку. Бережно держа её обеими руками, спустился на пол и поставил на стол. Осознав, что света недостаточно, зажёг ещё несколько свечей у пюпитра. Усевшись удобнее, распрямил пергамент. Перо стало усердно корябать лист, колоть его черными точками. Спустя некоторое время работа была закончена, оставался последний штрих.
Лука вытер пот со лба и потянулся к заветному ларцу. Коробочка на вид была проста: деревянная крышка, незамысловатый замочек. Внутри скрывались его драгоценные перья и кисточка. Но это была не единственная ценность, скрытая от любопытных глаз. Лука осторожно вынул и положил на стол пишущий инструмент. Затем лёгким движением надавил на дно коробочки, что-то щёлкнуло, и донышко приподнялось. В тайничке лежало несколько деревянных цилиндров–печатей. Он внимательно выбрал один из них, затем растопил красный воск и поставил оттиск на лист. Пока горячая масса застывала, спешно прибрал всё на место: перья и кисточку в ларец, ларец в нишу, книги на полку. Глубоко вздохнул и мысленно сам себя похвалил. Когда скрученный документ был опоясан тесьмой, он задул свечи, лёг на ложе, бережно прижимая свиток к сердцу, и стал благоговейно ждать полуночи, как и было велено.
В обители всё давно стихло, монах выждал ещё какое-то время и, неслышно ступая, вышел. Дело, которое ему было поручено, на первый взгляд, было несложным: взять в известном месте небольшой груз, погрузить его на телегу и вывезти в условленное место, где повозку перехватит другой человек. Вся важность поручения заключалась в вывозе ценностей Ордена Храма подальше от нового Папы Римского. Сделать это нужно было тайно; если всё откроется, то незадачливой грешной душе и преисподней будет недостаточно.
Вскоре, благополучно забрав груз, сокрытый в бочках, и погрузив его на тележку, Лука уже удалялся от обители. Ему предстояла долгая дорога. Осёл Везувий неторопливо вёз своего хозяина. Длинноухий вырос на винодельне, где никто никогда не торопился. Был лишь один способ заставить его бежать резво, но пока в этом не было необходимости.
Наконец монах въехал во двор прецептории. Видно, сама Пресвятая Дева Мария укрыла Луку своим покрывалом от всех невзгод. Во владениях тамплиеров за сохранность груза можно было не опасаться. В указанном месте он поставил телегу. На обоих бочонках стояло клеймо, гласившее, что это молодое вино – собственность католической церкви. Накрыв их дерюгой и привязав ослика у коновязи, Лука смело толкнул дверь, за которой, возможно, его ждал долгожданный ужин: белый козий сыр и свежий хлеб.
«Главное сейчас – не привлекать к себе внимания», – подумал монах.
Пока цистерцианец обустраивался, в прецепторию въехали ещё две повозки. Возница спрыгнул на землю и огляделся. Какое-то время он пристально таращился на оставленные на ночь телеги, размышляя о чём-то. Затем, надеясь меньше причинить хлопот другим путникам, с краю втиснул свои. Вытащив из мешка сено, дал лошадям. Осёл Луки заметно нервничал. Мужчина, подумав, оторвал клок травы и положил перед осликом, словно извиняясь за причинённое беспокойство. Затем осторожно, чтобы не разбудить спящих приятелей, залез под навес телеги и крепко уснул.
Ночь давно вступила в свои права. В углу кухни дремал слуга. Прямо за соседним столом, не доев свой ужин, уснул уставший странник. Лука вкушал свой хлеб в молчании, явно кого-то поджидая. Вскоре дверь отворилась, в полутёмное помещение вошел человек. Он был немолод, высок и рыжеволос. Лука разглядел алый крест на белых одеждах. Вошедший негромко попросил хлеба и вина. Сонный слуга молча поставил кувшин, завернул в тряпицу хлеб и снова погрузился в сон. Проходя мимо монаха, рыцарь незаметно положил монету на уголок стола. Это был условный знак. Лука ответил:
– Храни вас небеса, щедрый господин.
Тамплиер вышел за дверь и растворился в ночи. Наконец монах расслабился: миссия его завершена. Глотнул из кувшинчика, прислонился к стене и мгновенно заснул.
Повинуясь многолетней привычке, Лука проснулся рано. Осеннее солнце не торопилось вставать, чтобы согреть землю. Вспомнив вчерашние волнения, он заулыбался. Стараясь не скрипеть половицами, выбрался из-за стола и засеменил к двери, ведущей во двор. На крыльце он потянулся, осмотрелся и… ОСТОЛБЕНЕЛ.
Посреди двора стояла его повозка! Вокруг метались люди, бродячий цирк не мог выехать, исчезла одна из телег. Лука с ужасом подумал: «Что же тогда увёз храмовник?!»
