Всё, что мог сделать монах в данной ситуации, это помчаться вдогонку за повозкой, навстречу огромным неприятностям.
«Что, неприятности? – хватаясь за голову, монах поминал всех святых, – настоящая беда!!!»
Лука тщетно дёргал за поводья, пытаясь сдвинуть Везувия с места. Животина упрямилась и вела себя беспокойно.
«Опять за своё! Показывает свой норов», – решил хозяин, зная скверную привычку своего осла.
Он забежал обратно в дом, осторожно вынул из ладони спящего путника кусок хлеба, обильно смочил остатками вина из кувшина и бросился назад. Пожевав ароматную булку, божья тварь бодренько двинулась со двора, потянув за собой повозку.
– Этот четвероногий разбойник пьёт, как тамплиер! – захохотал кто-то у Луки за спиной.
Но шутка показалась монаху неуместной.
Колёса долго месили дорожную грязь, пока впереди не показалась развилка. Направо вела узкая и слегка заросшая тропа. Поворот налево вёл к доминиканскому монастырю. Монах остановил повозку, желая поразмыслить: «Пожалуй, лучше держаться подальше от любопытных глаз благочестивых братьев доминиканцев. Скорей всего, тамплиер, увёзший чужую телегу, воспользовался центральной, проторенной дорогой».
Мысленно посоветовавшись с самим собой, священник рассудил всё по уму и двинулся прямо. Запряжённая животина изволила ступить два-три раза и встала как вкопанная. Ни ласковые уговоры, ни попытки стянуть ослика с места силой не увенчались успехом. Тот снова противился, а рассерженный Лука сыпал проклятьями:
– Разрази тебя гром, наглая зверюга! Будь ты проклят сам и весь твой ушастый род!
Осёл не поддавался и только неустанно ревел:
– И-а-а-а!
Он отмахивался хвостом, лягал хозяина и кусался. В холодном воздухе из ноздрей клубами валил пар. Не зря же братья из монастыря прозвали его
Везувием – в честь вулкана. Лука уже взмок, толкая телегу, извалялся в грязи, но ничего не помогало.
Наконец поборник веры взмолился:
– Отец Наш милосердный, вразуми непутёвое создание, что противится твоему умыслу!
Но как только человек выбился из сил, божья тварь успокоилась, встрепенулась и пошла направо. Цистерцианцу ничего не оставалось, как пойти следом по узкой тропинке.
– «В конце концов, Иисус на ослике прибыл в нужный город», – мысленно успокоил себя Лука.
Глава 2
Вернувшийся к утру Дамиен рассказал, что братья Ордена Храма нуждаются в их помощи. Рыцари поспешили в командорство. Там выяснилось, что нужно найти человека, который не довёз собственность тамплиеров до места. Командор озабочено объяснял:
– Несколько дней назад из итальянской прецептории прибыл груз, но не тот, что мы ожидали. Отвечающий за это выполнил всё точно. Но по какой-то одному Богу известной причине мы лишились важного для Ордена имущества.
Повернувшись к рыжеволосому храмовнику, рыцарь погрозил кулаком, и тот виновато опустил голову.
– Случай или вмешался сам лукавый, но наш груз подменили на это!
Командор рывком сдёрнул мешковину с телеги. Люди, ахнув, отпрянули. Живой лев с грозным рыком бросился на решетку, замяв прутья. Голодному хищнику ударил в глаза яркий свет, зверь чувствовал себя беспокойно. Его нечеловеческую силу смогла сдержать лишь железная клеть. От неожиданности рыцари замерли. Так близко льва они видели впервые. Но вскоре послышались их возгласы. Ошарашенные мужи бодрились, сглаживая неловкость и решив поскорей обратить всё в шутку; ведь каждый чуточку испугался.
– Готов поспорить на два золотых флорина, что лев сожрал того бедолагу!
– Тогда бы он не выглядел таким тощим, как ты.
Несмотря на серьёзность ситуации, храмовники смеялись. Рене, хитро улыбаясь, выкрикнул:
– Кто бы мог подумать, что под этой грязной попоной тебя, Вейлор, ожидает очередной подвиг.
Карл подхватил:
– Ступай, Ивейн, покажи нам, как рыцари управляются со львами.
Все дружно захохотали. Милош спрятал улыбку в усы. Одному Вейлору эти шуточки не понравились. Однако его обрадовала возможность похвастать перед друзьями по возвращении.
«Уго и Тибо умрут от зависти, когда узнают, что я собственными глазами видел живого льва!»
– Тишина! – раздался сорванный голос командора.
Все замолчали. Покашляв, тамплиер понизил голос:
– Мы были в том месте, осторожно порасспросили. В прецептории поведали, что наш человек отбыл ночью, балаганщики недосчитались одной повозки, а отвечающий за груз немолодой монах уехал по северной дороге. Тут мы его и потеряли. Нужно торопиться, может быть, нашему пропавшему другу нужна помощь.
Мужчины закивали, соглашаясь.
– А этого гривастого, – он кивнул в сторону льва, – надеюсь, к вечеру заберут хозяева.
Командор приказал накормить зверя. Потом о чем-то пошептался с Дамиеном. Проводив своих новых помощников, стал прикидывать, как лучше обставить возврат чужой телеги: нашли случайно или отбили у злодеев?
Хотя зачем злодеям лев?
На поиски пропавшего груза были посланы люди по всем дорогам и во все концы. У маленького отряда было своё задание – проверить заброшенную тропу. Местные жители уверяли, что после обвала по ней давно уже никто не ходит. Вряд ли возничий свернул туда, но проверить было нужно. Всадники углубились в лес.
Расстроенный Милош всю дорогу сокрушался: «Хорошо было бы потратить это время на знакомство с заветными сантгалленскими колбасами, а тут такой непорядок».
– Только блаженный может пойти этим путём! – бурчал здоровяк.
Последние лучи солнца уже пропадали за горизонтом, когда уставшие люди стали выказывать недовольство, вызванное долгими безнадёжными поисками. Остановившись у подножья горного хребта, мужчины совещались. Их мнения разделились: повернуть назад или продолжить поиски заплутавшего? Вдруг в спор вмешался Карл. Тыча пальцем куда-то вверх, он, рассмеявшись, спросил:
– Не наш ли это мессия на ослике?
– Не богохульствуй! – изрёк богемец и обернулся.
Подняв головы, все разглядели силуэты человечка и осла с телегой. Внезапный обвал зажал несчастных в каменные клещи, отрезав им путь.
Монах, которого наконец-то высвободили рыцари, выглядел уставшим и пребывал в каком-то странном оцепенении. Одежда промокла и измаралась в грязи. Он сильно продрог. Спасители переживали, не одичал ли он, проведя на скале в одиночестве столь длительное время. Однако служителя церкви нисколько не волновало происходящее вокруг. Его взор был обращен внутрь самого себя. Никто не захотел тревожить его понапрасну, и горемыку оставили в покое.
