– Буду стараться! Буду стараться! – парнишка подпрыгивал от радости, подбрасывая хворост в костёр.
«Как бы опять не спалил чего этот недотёпа», – спохватился Лука и стал тихонечко выбираться из стога.
– Не кипеть, а так, чуть-чуть, – наставлял чех кухарёнка.
Константин помешивал прутиком в котелке, строго следуя указаниям. Ритуал продолжался.
– О, пузырьки пошли! – отчитывался помощник, – а это что за птица?
– Кахна, утка по-вашему, – не поворачивая головы, ответил мужчина.
– Ах, забыли про утку! – суетился юноша, снимая птицу с крюка.
– Не лезь вперед старшего! Не забыли. Давай её сюда. Видишь, утка не такая розовая, как галльская. Подзим, вот и летят они в эти края с моей родины, – сказал богемец, вздохнув, – нарежь овощи на куски и бросай в котёл.
Мельком взглянув на работу мальчишки, он закричал:
– Хлапец, не так режь! Я тебе покажу, как сделать по-мужски. Посмотришь, как станет добре.
Милош продолжил наставление, насаживая утку на меч вместо вертела.
– А если ты очень голодный, можешь всё смешать с водой. И будет тебе утино-лосиковая полёвка, суп, значит.
– А вот в чём секрет! – юноша изумился, почесав всклокоченную голову, из которой во все стороны торчали соломинки.
Наконец чех стал снимать пробу. Всё его естество ликовало от предвкушения грядущей трапезы. Мальчик кружил вокруг костра и восторгался проделанной работой:
– Какое чудесное дело сотворили!
Тонкий аромат, витая над спящими людьми, сработал надёжней колокола. Это было самое приятное пробуждение рыцарей со дня отъезда из Фонтане. Запах жареной дичи сплёлся с благоуханием незнакомых приправ. Скворчание пищи на огне будоражило фантазию. Разум голодных мужчин сообщал бренному телу самую желанную весть: «Мясо!»
Дамиен вскочил на ноги и воскликнул:
– Вот так чешский кудесник! Глядите: целый лось!
Повар важно оглядел друзей.
– Думали, проснетесь – будем, как лошадки, сено есть? Сейчас наедитесь от пуза так, что ремни лопнут! – заявил довольный Милош. И торжественно пробасил:
– Святой отец, благословите трапезу.
Сложив ладони, все зашептали благодарственные слова.
До этого момента каждому не хватало братского единения. Чудо, еда и молитва сделали своё дело. Впервые за долгое время велись длинные разговоры.
Глава 3
Провожали Константина. Стоя перед рыцарями, смущённый мальчишка впервые испытывал гордость, встретив поддержку и одобрение со стороны столь уважаемых людей. Радостную улыбку слегка оттеняла копоть, давно въевшаяся в его кожу. Юноша, белозубо скалясь, любовался новёхонькими сапогами. Дамиен расстарался.
– Ступай в Нюрнберг. Вот письмо для настоятеля монастыря, – сказал Лука. Затем важно провозгласил:
– Я нарёк тебя новым именем. Теперь ты – Бертольд, что значит «господствующий». Иди, усердно учись приручать земные сферы и стихии.
– Новое имя – новая жизнь, – напутствовали его храмовники.
– А вдруг меня оттуда тоже прогонят? – засомневался новонареченный Бертольд.
– Быстрее монастырь распустят, чем выгонят такого пытливого ученика, – заверил Лука, всю ночь сочинявший прошение и, конечно же, вновь воспользовавшийся цилиндром с печатью. – Сам Папа Климент V за тебя хлопочет!
Монах пошарил в складках своего необъятного балахона и извлёк книжечку, некогда переписанную им для себя.
– Держи, это тебе, дитя непутёвое. По заведённому порядку, каждый вступающий в монастырское братство должен принести с собой рукопись для пополнения библиотеки.
Константин-Бертольд просиял, взглянув на заглавие: "О тайнах природы и искусства и о ничтожестве магии".
– Ой, Божечки!
Сперва он хотел положить драгоценный подарок в мешок, где лежала еда, заботливо припасённая чехом в дорогу, но, боясь перемешать пищу духовную с мирской, передумал и спрятал за пазуху. Лука перекрестил парня, и тот уверенно зашагал по дороге.
– Почему-то я не сомневаюсь, что об этом «повелителе стихий» мы ещё услышим, – ухмыльнувшись, сказал Карл.
И ему никто не возразил.
Глава 4
Не зная, кому открыть душу, Алейна отпросилась у отца на исповедь. Тот отпустил её в сопровождении пожилой родственницы. Служба давно закончилась, и в соборе никого из прихожан не было. Девушка, усадив старуху подальше, подошла к священнику.
Монах, слушая искренние и эмоциональные слова смущавшейся девушки, готовился ответить так, как не раз отвечал юным сердцам. Но неожиданно для самого себя вымолвил:
– Люди, в чьем сердце живёт любовь, избраны Богом! Храни тебя Господь, дитя моё! Я помолюсь за твоего избранника!
Что ещё мог он ответить этой чистой душе? Ведь влюблённые, свято верящие в это возвышенное чувство, и есть Хранители Любви, этого удивительного божественного дара.
Монах знал и другую жизнь, наверное, поэтому так и ответил.
Девушка давно ушла, а он всё ещё сидел, вспоминая, как любовь вошла в его заскорузлую, грешную душу. Он на себе испытал, как иногда Создатель из сострадания поселяет Любовь в нашем сердце, освещая глубины человеческого естества. Толстая скорлупка, в которой прозябал человек, отгораживаясь от всех, трескается и осыпается. И вырвавшийся наружу божественный свет заполняет всё пространство вокруг. Человек преображается, желая и мир сделать иным: наполнить его прекрасными звуками и красками.
Свечи оплыли, стало совсем темно, но монах ничего не замечал. Всё откликнулось в нём на это неожиданное откровение юной девы. Человек вдруг прозрел, осознав, какое богатство однажды Господь даровал и ему! А ведь он мог всю жизнь прожить, не испытав этого!
Глава 5
Довольные тем, что именно они отыскали заблудившегося человека, рыцари, не мешкая, возвращались в командорство. Ослик снова вредничал, отчего монах всё время отставал от всадников. Дорога сузилась и повернула в распадок, где с одной стороны нависали скалы, поросшие елями, а с другой возвышался пологий желтеющий склон.
Внезапно тишину прорезал крик сойки, и почти сразу впереди у лесной полосы отряд разглядел двух пилигримов в белых одеждах, идущих навстречу. Тамплиеры еще издали признали в них своих, братьев-храмовников, и обрадовались неожиданной встрече. Карл и Рене тотчас пустили лошадей вскачь. Следом подъехали и остальные. Милош поприветствовал братьев и важно произнёс:
– Можете возвращаться, мы отыскали пропажу!
Те, переглянувшись, вытянули шеи, устремив любопытные взоры на приближающуюся тележку и бредущего рядом монаха.
– Повезло-о-о же вам, – быстро ответил один из них, скалясь кривыми зубами.
