Седлая коней, Годфрид спросил:
– Выходит, зря мы это затеяли? Папа не согласился?
Шампанец повернулся к другу, как всегда, улыбаясь.
– Бушевал, но уступил. Мы с ним заключили соглашение.
И, потерев нос с горбинкой, Магистр добавил:
– Орден Храма получит свои привилегии!
– Что же ты за это пообещал сделать?! – в один голос воскликнули рыцари.
Гуго, хитро сощурив большие светлые глаза, пожал плечами.
– Э-э-э, правильнее было бы сказать, чего я обещал не делать, – усмехнулся он. – Тамплиеры не будут вмешиваться в дела Церкви. А главное, не станут оглашать неожиданные открытия.
Друзья ожидали подробностей, но их не последовало.
Следуя по дороге, Пейн вспомнил разговор с Гонорием II и отметил для себя: «Впредь надо сделать традицией – обещать взамен то, чего Орден не будет делать».
И Великий Магистр расхохотался.
Глава 7
Услышанное тяжёлым грузом опустило чашу весов до упора вниз. Но слова Луки избавили рыцарей от сомнений. Все пришли к единому мнению.
Тревожные мысли ненадолго унесли Вейлора далеко отсюда. Он снова думал об Алейне, о своих родных, и душа его была не на месте.
– Что ты думаешь об этом? – окликнул Карл задумавшегося шампанца.¬
– Мне тяжело говорить, не понимая собственной причастности к делам Ордена. Тамплиеры всегда были желанными гостями нашего дома. Их встречали тепло. Мой род никогда не отказывал им в поддержке. Выходит, это и мой долг. Но отец всегда держал меня в стороне от своих дел. Я всего лишь рыцарь, задира на турнирах, где соперник всегда перед тобой. Теперь я не знаю, против кого обнажать свой меч. Сейчас я вижу перед собой крестоносцев, защищающих интересы Ордена, и монаха, хранителя его тайн. Разве моё мнение может повлиять на ваше решение? Кто я для Ордена Храма?
Карл, быстро подыскав нужные слова, ответил:
– Сохранность Христианства возложена не только на наши плечи, на нас, храмовников, но и на плечи каждого христианина. Ты и есть носитель Веры и её ценностей. Мы слишком много решений принимали самостоятельно. Может быть, это и дало трещину, – многозначительно сказал бургундец.
Вейлор промолчал. Он всегда воспринимал свою веру, как сердце бытия, и никогда не осознавал её как неотъемлемую ответственность.
Сцепив напряжённые кисти рук, сидел он, погружённый в раздумья, силой воли заглушая в себе раскалённые эмоции, пытаясь сделать непростой выбор. Внешний вид молодого человека не передавал его душевных терзаний, той мучительной борьбы с самим собой, которая, возможно, изменит и его предназначение. Всё его естество бурлило, требуя перерождения. Пока сердце, полное тревоги, устремлялось в родные земли, чтобы защитить или успеть спасти, внутренний призыв к совести и долгу усмирял юношеский порыв.
«Ведь Христа никто не принуждал. Так и я сам выбираю границу своей ответственности, как мужчина, как христианин, как Рыцарь».
Их собрание завершилось. Никто не задавался вопросом: справится ли горстка посвященных с непосильной ношей? Каждый понимал, что Храм держится и на малом. Если люди крепки, сильны духом, если вместе стоят непреклонно, то и Храм на плечах их продолжает стоять, нерушимо, как на сваях, невзирая ни на что!
Тело тамплиера, которое они привезли из часовни, предали земле. Тяжёлая мокрая почва накрыла рыцаря. Монах прочитал молитву над свежей могилой.
Разум столкнулся с отрицанием действительности, того, что рухнуло нечто незыблемое. Рене, отказываясь верить, что беда коснулась всего Ордена, снова вспылил. В его мимолётном порыве чувствовалось, что за гневом скрывается борьба. Казалось, он нисколько не пытался совладать с собой. Швырнув лопату в дерево, он приковал к себе внимание.
– Кто-то же мог укрыться в горах? – бургундец пытался убедить себя и остальных в своей правоте. – О тех местах мало кто знал, мы не должны опускать руки.
– Ты сам всё слышал и понимаешь не хуже меня, что это ничтожная надежда, – успокаивал друга Карл.
Рене и не думал сдаваться. Он был готов искать подходящие слова, пока не склонит братьев к своему решению.
– Король франков, гоняющийся за золотом и серебряными плошками, давно ослеп. Бог покарал его полной духовной слепотой. Жадность и зависть не позволят ему увидеть истинных богатств. Отправимся в Арсенал искать братьев, там обязательно нужно проверить! Для меня они невредимы, я не перестану в это верить, пока не увижу обратное собственными глазами.
– Что ты предлагаешь? – спросил Карл, не скрывая печали.
Он понимал, к чему друг ведёт этот разговор, как и то, что того не удастся переубедить.
– Нужно отправиться в разведку!
Милош посчитал плохим решением разделять отряд. Не найдя скорой поддержки в словах товарищей, Рене заявил:
– Я не желаю взваливать это на чужие плечи. Отправлюсь сам. Я уже всё решил!
Он отыскал глазами Карла. Тот долго смотрел на друга, потом понимающе кивнул.
Эти двое были вместе с самого начала, они очень ценили боевую дружбу. Не всем родным братьям было доступно подобное доверие, какое было между рыцарями. Дворянские дети, они рано остались без родителей. Сирот взял под опеку Орден, и общее горе сплотило их. Парни росли вместе, вместе тренировались. Став мужчинами, оба приняли обет, вступив в ряды храмовников. Не раз в бою спасали друг друга, подставляя плечо. Карл был для Рене всей его семьёй, той, которую он помнил всегда.
Сержант выразил своё мнение:
– Бургундец прав, вечно прятаться не выйдет. Рано или поздно придётся высунуть голову. Пусть Рене идет. Не узнав, что творится, мы не сделаем наилучший выбор. А мы пока останемся с братом Лукой, защищать его. Таков был последний приказ.
– Ты прав! Открытого боя лучше избегать, но и в лесу нам не отсидеться, – согласился Карл. – Единственный выход выполнить приказ – добраться до какого-нибудь тайника и надёжно сокрыть ценности Ордена.
Идея всем пришлась по душе. Рыцари дружно принялись предлагать различные варианты, но тут же, один за другим, сами их и отвергали. Большие расстояния, недолговечность известных им хранилищ или месторасположение в опасных направлениях делали их ненадёжными.
– Как же нам быть? – сделал грустный вывод монах. – Всюду есть земли Ордена, а пойти нам, выходит, некуда. Назад пути нет, и неясно, что впереди. Где теперь безопасно?
В это время Милош сосредоточенно о чём-то думал, ковыряя землю носком сапога, отчего ком почвы отвалился, открыв гнездо рыжей полёвки. Зверушка так старательно укрыла свою норку сухими листьями, уберегая её от наступающих холодов, а человек невольно обнажил это убежище. И вдруг это случайное наблюдение навело Милоша на мысль. Он даже подпрыгнул от возбуждения и радостно объявил:
