Рыцарей упрашивать не пришлось. Они припали к бочонку, будто к источнику. Густая белая пена вмиг покрыла усы и бороды. Милош изредка поглядывал на довольные лица братьев и широко улыбался. Тамплиеры с упоением пили этот прохладный напиток, дивясь его мягкому, с хмельной горчинкой, необычному вкусу. Этот эликсир волшебным образом утолял жажду.
– Хорошее пиво можно распознать с одного глотка, – уверял дворянин из Блатны, – но лучше убедиться как следует.
Рыцари тут же стали дружно выказывать недоверие, настаивая на добавке. Клин пробил второй бочонок. Золотистый поток неудержимо хлынул наружу. Напиток пенился, разливаясь по заблаговременно подставленным чашам и перевёрнутым шлемам, образуя густые белые шапки. Пройдя сотни миль чешских земель, путники всё это время даже не подозревали, чему принадлежал повсеместно доносившийся дивный и глубокий аромат, сотканный то ли из фруктов, то ли из луговых трав вперемешку с нотками мёда.
Подливая, довольный чех не преминул заметить, что лишь в Блатне можно отведать самого лучшего пива, потому что только в её чистых ручьях, божился он, струится самая сладкая вода.
Возражений ни от кого не последовало!
Ко всему прочему, запасливый храмовник подготовил верное средство против голода. Так, на расстеленном льняном полотне оказались ароматные богемские сыры с душистым хлебом и даже закопчённая свиная нога, чьё появление очень рассмешило друзей. Всех, за исключением брата Луки, но выбившегося из сил после длинного перехода монаха всё это уже не волновало.
Милош уверял, что богемских пивоваров все почитают. И подшучивал по этому поводу, будто бы в каждом большом городе перво-наперво строят церковь и пивоварню, а уж потом ратушу. И даже в захудалой деревушке есть свой знатный умелец, который варит свой особый напиток по старинному семейному рецепту, и ни за какие богатства, ни под какими пытками он не выдаст главный секрет!
Бочонки опустели. Сытость поборола путников, невольно сморив их. Брат Лука, развалившись кверху животом на травяном ковре, уже похрапывал. Дамиен, слушая одним ухом истории богемца, глядел на костёр, изредка усмехаясь. Один Карл грустил, искусно скрывая беспокойство о друге. Его грусть легко можно было понять: ведь от Рене до сих пор не было никаких вестей. Уцелел ли он? Удалось ли добраться до Арсенала? Незнание всегда заставляет мыслить о самом тёмном.
Усевшись удобней, Вейлор наблюдал за остальными как бы со стороны. Милош много говорил о прошлом и о будущем, о морали и о родине, гордо отзываясь о доме. Иногда даже переходил на пение, запевая любимые строки:
– "…не дай пропасть поколениям нашим грядущим… даруя жизнь и мир на свете всем живущим…"
Чех клялся, что сама война никогда не стоит борьбы. Сражаясь, важно бороться за дружбу, за традиции, за покой всех, а не только свой. Не забывать, на защиту чего ты встал в самом начале. Говорил, что именно по этим делам тебя запомнят и оценят потомки.
Слушая рассказы о том, как в паломничестве храмовник познавал чужие традиции, не забывая свои, юноша пришел к выводу: "Пожалуй, на свете следует бороться за то, что делает нас нами. Посему этот мимолётный пир мы заслужили".
Передохнув, отряд двинулся дальше и свернул на восток, к непроходимым лесам.
Вечерело, заходящее солнце скрылось за хвойными лапами. Всадники двигались осторожно, чтобы кони не повредили ноги, перешагивая через выступающие из земли корни деревьев. Казалось, зелёные великаны обступили их со всех сторон, а заросшее ущелье не имело конца. Но Милош уверял, что осталось ехать недолго.
Место, куда они следовали, тамплиеры некогда использовали как хранилище. В зените славы рыцари Христовы возлагали большие надежды на этот край. Первые земли, что получил Орден под своё крыло, были здесь, в Богемии. Храмовники быстро привели их в порядок, несмотря на заболоченность и далёкое расположение от выгодных торговых путей, возвели замки, но со временем жизнь здесь угасла. Деревья обнажили свои корни. Всюду среди рыжей опавшей листвы попадались большие ярко-зелёные замшелые валуны. Старая дорога уже начала зарастать и горбиться, но сегодня это было даже на руку.
Чех объяснил, что под одним из замков предусмотрительные братья Ордена Храма прорубили целый лабиринт подземных ходов. Рассказывая о том укромном месте, он с каждым словом всё больше погружался в воспоминания. Еще будучи мальчишкой, он слышал от деда старое поверье. Тот пугал внуков, уверяя, что под скалой погребён настоящий дракон. Он сам видел его зубастую пасть. А ещё у дракона был бездонный желудок, громадный, как пропасть. Якобы тварь сторожила свои сокровища.
– Там можно всё спрятать, что твоей душе угодно. Только не потеряй выход. Заблудишься – и за век не выберешься, – глаза Милоша тотчас вспыхнули. – Сгинешь!
Слова прозвучали зловеще, а на лице его застыло загадочное, невиданное ранее выражение.
Дорога вымотала всех. Но тут лесная тропа резко оборвалась. Замок возник словно из ниоткуда. Он возвышался на одной из неприступных скал, как одинокий каменный отшельник. Мрачное место, вдали от людей, в глуши среди дремучих лесов. Только птицы видели крепость, наблюдая её с высоты. Затаившись, люди внимательно осматривали всё вокруг. Основание твердыни напоминало форму квадрата. С трёх сторон её крепкие стены, вырастая из камня, уходили высоко вверх, надёжно защищая маленький внутренний двор. Единственная узкая тропка, ведущая внутрь, шла впритык к крутой скале, и её тщательно охраняли.
Пробраться к тайнику решили скрытно. Дамиен отправился на разведку. Его долго не было. А когда вернулся, только отрицательно помотал головой, поясняя, что в лоб им пройти не удастся. Тогда Милош предложил пробраться другим путём, дождавшись темноты, когда охранявшие вход часовые зажгут факелы.
Стояла глубокая ночь. Стражник, опершись на копьё, притулился к стене. Веки его каменели.
«Непросто в дозоре. Как же далеко утро!»
Вдруг ухнула ночная птица. Молодой страж вздрогнул, а осознав, что стоя заснул, занервничал. Решив проверить, заметили ли другие, чем он занят на посту, он осторожно шагнул к краю деревянной галереи и прислушался. Стража молчала. Но тут снизу послышались какие-то странные звуки. Дремота сразу отступила. Стражник хотел поднять тревогу, но передумал.
«Опять тебя, Каджисик, засмеют, – вздыхая, думал он, – второй раз стою в карауле и снова всполошу всех зря».
Подозрительный звук вновь донёсся вроде бы снизу.
«Да откуда ему тут взяться? Послышалось, небось, – рассуждал Каджисик, всматриваясь в темень, – столько стражей, и все на местах».
Перевесившись через перила, он завертел тощей шеей по сторонам. Никого. Глухой двор, спрятаться негде. Только старый колодец уставился на него своей чернотой. Стало жутковато. Молодой стражник нервно поправил влажной ладонью перекосившийся на затылке стёганый подшлемник. На мгновение вдруг показался свет, полыхнувший в колодце. Каджисик перекрестился и протёр глаза. Нет, ничего, померещилось.
