Милош направился к бежавшему неподалёку горному ручью. Дамиен и Вейлор следом повели лошадей, только упрямый ослик остался с хозяином. Солнечный свет струился сквозь кроны. Рокот бурного потока заглушал все прочие звуки леса. Вейлор зачерпнул ладонями воду, его руки слегка обожгло прохладой. Юноша зажмурил глаза и омыл лицо. Влага скатилась по коже, оставив легкий румянец.
Вдруг он заметил силуэт на той стороне ручья. Не померещилось ли ему? Вейлор часто заморгал, чёткость зрение вернулась. Человек в воинском облачении наполнял кожаные мешки. Белые кудри свисали до плеч, он был крепок и хорошо сложён. Поверх кольчуги была надета мантия, опоясанная ремнями, поддерживающими длинный меч. Прибрежные кусты мешали рассмотреть герб Дома этого рыцаря или символику его сюзерена. Одеяние его было серым, но только от дорожной пыли, под следами вчерашней долгой дороги виднелась белая мантия. Юноша, разглядев нечто знакомое, заключил, что это мог быть один из братьев Ордена Храма. Вейлор обернулся, мельком взглянул на друзей. Милош и Дамиен спокойно набирали воду неподалёку. Кони у берега, опустив головы, пытались напиться.
Шампанец снова взглянул на незнакомца. И тут их взгляды столкнулись. Человек замер. Затем перевёл взгляд на лошадей за спиной юноши, и его что-то смутило. Он резко поднялся с колен и отпрянул от берега. Вейлор удивился странной реакции и перевёл взгляд туда, куда только что смотрел рыцарь, не понимая, что могло его так взволновать? И испугался собственных мыслей. Обнажился закреплённый над седельной сумкой щит. Сползла пыльная тряпка, прятавшая всё это время символ братства. Человека напугал ярко-алый крест!
Вейлор медленно выставил ладони вперёд в надежде успокоить мужчину, но тот, несмотря на отсутствие явной угрозы с его стороны, всполошился. Незнакомец в панике вытащил меч из ножен и хрипло выкрикнул:
– Та-а-а…!
Вдруг Дамиен, подкравшись к нему бесшумно, как рысь, схватил крикуна со спины. Вид острого ножа быстро заткнул ему рот. Каким-то образом сержант уже оказался на той стороне речушки, подоспев вовремя. В то же мгновение шагах в двадцати послышались топот и громкие голоса. Среди густых деревьев двигался большой вооружённый отряд.
Друзья переглядывались, стараясь быстро сообразить, что предпринять. Никто не знал истинных намерений этих воинов и их численность. Но одно было ясно: отпусти они чужака, тот мигом подаст сигнал своим. Страх, управляющий его действиями, говорил о худых для них последствиях.
Однако пленник лишил их выбора. Выждав момент, пока друзей сковывала неясность и напряжение, тот кинулся на Дамиена. Но связываться с сержантом оказалось большой ошибкой. Началась схватка. В тот же миг Дамиен со всего размаха ударил неизвестного кулаком под дых, на миг лишив того дыхания. Человек захрипел, и хватка его чуть ослабла, но он всё же продолжал отчаянно бороться, желая завладеть оружием. Жилистые руки вцепились в шею парня. Храмовник еле вырвался и, ловкой подсечкой сбив противника с ног, ударил кинжалом в грудь. Смерть была мгновенной.
Вейлор замер, потеряв дар речи. Дамиен увидел его смятение, когда вытирал лезвие от крови о чужой плащ. И сухо ответил:
– Он сделал свой выбор, я свой.
Сержант наклонился и потянул вверх мантию убитого, показав друзьям, кто ещё решил записаться в ряды их врагов. Чёрный крест был вышит на полотне.
– Тевтонцы! – сквозь зубы процедил чех.
На обсуждение времени не было, но каждый понимал: будь они одни, им не составило бы труда незаметно скрыться. Однако все кони были при них, а безлошадным Карлу и Луке, попадись они на дороге германцам, пришлось бы худо. Нужно было срочно возвращаться.
А в это время в чаще затаились рыцарь и монах, боясь издать хоть один звук. Забившись в небольшую канаву, друзья с тревогой озирались по сторонам, наблюдая, как тевтонцы шли буквально в нескольких шагах от них. Целый гарнизон, возникший так неожиданно, следовал через лес. Лука вцепился обеими руками в морду Везувию, чтобы тот невзначай не заревел.
Но, к великой удаче, вооружённые люди прошли мимо, и вскоре последний солдат скрылся за густыми елями. Дождавшись, когда стихли голоса, Карл шёпотом произнёс:
– Вроде повезло.
Страх отступил, но тревога за остальных осталась. Успокаивало лишь то, что, пока они прятались, не было слышно ни боя, ни команд командиров. Скорее всего, друзей тоже беда обошла стороной.
Пользуясь моментом, храмовник поспешил разведать, что с остальными. Но, осторожно выглянув из-за дерева, остолбенел. Милош и юноши находились по ту сторону пролеска. Они мчали своих коней во весь опор, стараясь увести за собой войско. Германцы, словно спущенные с цепей псы, бросили все свои силы в погоню.
Противник разделил маленький отряд. Карл и Лука оказались отрезанными от остальных. Удивлённый Лука, выглядывая из-за плеча храмовника, спросил:
– Куда они ускакали? Что они творят?
Зная, что богемец пойдет к Крушным горам (другого прохода между скал не было), Карл ответил:
– Они дали нам шанс.
Пришлось бургундцу командовать своим единственным «новобранцем». Он решительно заявил, что пора уходить и лучше поспешить, а то, когда отряд крестоносцев развернётся, он пройдёт прямо по ним.
– На везение лучше не уповать, и от храброго поступка друзей не будет проку.
Храмовник сбросил с себя все лишнее, оставшись налегке в стёганой рубахе. Затем вручил Луке булаву, ту, что оставил Рене, уезжая в Арсенал, и добавил:
– Не потеряй! Бежим, главное – пробиться через ущелье.
Осла освободили от упряжи, но тут случилась непредвиденная задержка. Спешно откупоривая свой бурдюк, монах заговорил:
– Этот очень выносливый и трудолюбивый негодник никак не желает работать, пока не отдохнёт или не подкрепится, в хорошие дни.
– А вино-то зачем? – недоумевал Карл, глядя, как ушастый привычно поглощал благородный напиток.
– У коней наших врагов длинные ноги, а у него не выше собачьих. Так что надо уравнять шансы. Это придаст ему прыти.
– А почему именно вино?
– Что сказать… таким его сделал Господь.
– И-а-а! – заревел Везувий, глаза его вмиг расширились, став размером со сливу.
Осушив досуха кожаный мешочек, осёл, подгоняемый монахом, бросился в гущу леса. Незнакомый с особенностью Везувия, Карл поражался тому, как тот ревел горном и, подобно дикому жеребцу, мчался вскачь. Люди еле поспевали за звериной прытью, пробирались через бурелом, сквозь овраги и заросли. Луку мучила одышка. Колкие ветви хлестали, к лицу липла паутина. Они падали и подымались, не смея задерживаться.
Тропа стала круто подниматься вверх. Беглецам уже удалось уйти довольно далеко, когда на безлесном участке их заметили. Холмистая местность позволила ненадолго оторваться от преследователей, но за спиной были слышны выкрики и угрозы. Враги наступали на пятки, затягивая смертельную петлю. Стало ясно, что до ущелья не добраться. Крушные горы преграждали путь, густой лес встал стеной, отрезая дорогу на запад. Друзья оказались в западне. Больше бежать было некуда.
