Он ваш!
Поль, лёжа на полу, прижимал вывихнутую руку к груди. Его тело мгновенно пробрал липкий пот, нижняя губа затряслась. Он глядел на человека, застывшего в дверном проёме, и не верил своим глазам…
Глава 14
Андре слушал внимательно и не перебивал. Трудное решение нужно было принимать прямо сейчас, а ответственность была только на нём. Роуп понимал это долгое молчание и поэтому перешёл к доказательствам своих слов. Он обратился к фламандцу:
– Пора.
Все трое нависли над сундуком. Здоровяк сорвал засов и открыл массивную крышку. Из ящика, напоминая своим видом неестественно скрученную мурену, на них испуганно глядел толстяк с кляпом во рту.
Глава 15
Настала самая чёрная ночь. Её тёмное покрывало застелило пустые дороги, ведущие к парижскому Тамплю. Тяжелые ворота замка со скрипом распахнулись. Показались первые факелы. Отряд рыцарей в спешке покидал замок. Несколько десятков братьев Ордена Храма во главе с Гуго де Шалоном сопровождали повозки. Они сменили свои сияющие одежды на траурные тона. Обратного пути больше не было.
В этот тёмный час, когда повсюду таилась опасность, лишь Чёрная Госпожа была их союзницей. Освещая слабым огнём путь, они двигались почти вслепую, опасаясь быть раскрытыми. Любая дорога могла привести командора и вверенных ему людей в лапы врага, на погибель.
Однако то, что беглецов никто не потревожил за всё это время, особо не радовало. Возможно, за ними незаметно следили, желая выведать их тайное убежище.
За ночь проделали долгий путь, дорога повернула в лес. Отряд шёл без остановки, как и велел Андре. Густой туман плотно обволакивал корявые ветки деревьев, превращая узкую тропу в белый сырой коридор. Тьма сменилась сумраком. Вскоре опустился утренний холод. Тонкая корка льда уже сковала лужи. Морды лошадей окутывал пар.
Рассвет неумолимо приближался. Мысли, что первые лучи вот-вот прорвутся сквозь кроны деревьев, пугали. Время было против них. Это омрачало сердца рыцарей, а тишина леса только усугубляла терзания души.
Внезапно что-то яркое забрезжило впереди. Свечение росло и приближалось. Человек с факелом в руке вышел на дорогу и преградил путь. Рыцари остановились.
Гуго де Шалон спешился и осторожно пошёл к незнакомцу. Тот тоже двинулся навстречу, прихрамывая. В нескольких шагах друг от друга они остановились. Не убирая руки с меча, магистр, следуя приказу Андре, начал разговор с секретной фразы:
– «Овца не стрижёт пастуха».
Молчание незнакомца было недолгим, но даже эти короткие мгновения создали некое напряжение. Человек еле слышно хохотнул и спокойно ответил:
– «Ей мешают копыта».
Услышав в ответ ожидаемые слова, Гуго немного расслабился и расправил плечи. Тревога отступила.
– Слава Богу! – Гуго вздохнул, испытав радость. – Мы добрались.
– Сколько вас? – поинтересовался незнакомец.
– Не наберётся и полусотни.
Оглядевшись, обеспокоенный магистр перешёл к вопросам:
– Почему нас направили сюда? Здесь же ничего нет. Где же здесь искать укрытия?
Человек в плаще загасил огонь в ближайшей луже. Когда пламя, шипя, обратилось в дым, он произнёс:
– Ступайте за мной.
Хромец сошел с дороги, и его тень растворилась в тумане. Рыцарь осторожно сделал пару шагов и негромко окликнул провожатого:
– Эй!
Из белой мглы прозвучал уверенный голос:
– Смелей!
Гуго взмахом руки приказал сопроводить его. Несколько рыцарей вмиг спешились и двинулись следом. Кругом простиралось густое белое марево. Всего несколько шагов в тумане – и повозки, оставшиеся на дороге, скрылись из вида. Всё исчезло. Вымеряя шаг, слушая собственное дыхание, магистр осторожно продвигался сквозь пелену. Он шёл, не смотря под ноги, пока не почувствовал, что вступил в воду. Сапог ухнул в какую-то холодную лужу. Опустив глаза, он смог разглядеть спущенный трап. Словно пройдя через магический портал, храмовник вышел из белой пелены и замер. Перед рыцарем возник… корабль с расправленными парусами. Магистр так и остался стоять неподвижно, ногами в Сене, пока не услышал за спиной ропот подошедших тамплиеров. Обернувшись, он увидел на лицах братьев такое же сильное изумление. За удивлением последовала радость, затем наступил покой, и на душе стало теплее.
Пьёвро, вручая другу свой когг, знал, что тот, однажды испытав поражение, будет бороться за успех ещё яростней, ещё упорней, и поэтому не допустит провала. Роуп вновь управлял кораблём. Его команда слаженно приняла всех на борт.
Находясь на палубе, Роуп снова вдыхал знакомый запах древесины, перемешанный с водорослями и горечью смолы. Мозолистыми руками моряк осторожно гладил щербатые доски. Его взгляд опять приковали струящиеся волны. Трепет сменился азартом. Знакомые ощущения будоражили воспоминания. Призраки прошлого не оставили его. Моряк решил на них не оглядываться, а смотреть только вперёд, не забывая при этом, что осталось позади. Теперь, когда он вновь был в ответе за жизни других людей, в душе его не было места ни страху, ни сомнениям. Роуп твёрдо верил в то, что неизбежное принимаешь либо с отвагой, либо без неё, и третьего не дано.
Сами Небеса доверили это бремя калеке, уповая не столько на крепость рук, сколько на дух и волю этого человека. Новое испытание было послано излечить надломленную душу.
Капитан Роуп уверенно шёл под парусами!
Всё это время Гуго де Шалона не покидала одна мысль, и он обратился за ответом к капитану:
– Зачем был нужен весь этот балаган с овцами?
– О, если честно, я не ожидал от Андре этого, хотя он и обещал в уплату за найм корабля разрешить мне такую вольность.
Магистр ещё никогда не чувствовал себя так нелепо. Дворянин стоял перед простолюдином, стараясь сохранить лицо. Моряк заметил, что тот напрягся и вот-вот закипит.
– Простите, магистр. Я далёк от тайных интриг. Это единственная плата, которую я посмел бы взять, учитывая обстоятельства. Увидите Андре, передайте, что он человек слова, я готов иметь с ним дело и впредь.
Вопрос был исчерпан, и магистра позвали другие заботы. На борту его ожидало доверенное лицо от Андре с поручением. Новой заботой рыцарей стали люди, вынужденные скрывать за грубым и простым облачением моряков свои истинные лица и призвание.
В прошлой жизни одни из них были в родстве с наукой, другие были искусными мастерами всех мастей. От опытного взгляда не укрылись бы ни тонкие пальцы талантливых рук, ни светящийся в глазах ум, ни некая щуплость, столь не присущая моряку. И выдавало их даже не незнание снастей или непонимание морских команд, а взгляд сбитого с толку человека.
Теперь же горстка неприкаянных чувствовала себя на палубе в заточении. По утомлённым лицам было видно, что многие были в море впервые. Если храмовники привыкли к приказам и долгим походам, то эти люди, бросая свои дома, не знали, что их ждёт. Большинство держалось группами, возможно, семьями, встречая трагедию вместе, а кто-то одиноко ютился в трюме. Боясь перемен, люди сидели тихо, каждый наедине со своей надеждой.
