Грядущая ночь обещала быть ясной. Оставшись одни, друзья устроились на тюках, наблюдая за небом.
Вейлор с грустью в голосе спросил:
– Значит, снова расстаёмся?
Дамиен нисколько не хотел омрачать мысли друга грядущей разлукой. Да и сам желал напоследок наполнить их общение чем-нибудь ободряющим.
– Не переживай, моя служба начнётся, лишь когда я сойду на берег.
На грубой мешковине сержант заметил муравьишку, пытавшегося преодолеть глубокие складки. Дамиен подставил руку на его пути, и тот смело перебрался на ладонь. Позволяя насекомому свободно бродить туда-сюда, юноша вращал кисть, чтобы не уронить маленького лазутчика.
– Смотри, какой отважный, – он выставил руку перед глазами друга, чтобы тот смог его разглядеть.
– Откуда он здесь?! – Вейлор изучающе присмотрелся к удивительной находке. – Такой малыш в одиночку, да без своих сородичей, пересекает море?! Храбрая букашка!
Двигая тонкими усиками, муравей обследовал ладонь, стараясь поскорей отыскать всё время ускользающий край.
– Ты знал, что всё огромное муравьиное семейство – ближайшие родственники? У каждого из них своя работа: есть воины и есть слуги. Некоторые собирают у тли медовые капли и платят ей доброй услугой: охраняют от желающих ею поживиться. А если их дом разрушают, они не сдаются. Продолжают усердно работать и восстанавливать его заново.
Слушая друга, Вейлор почему-то сразу понял, что тот говорит совсем не о муравьях.
– Я тебя понимаю.
– Ну, вот и хорошо, что понимаешь. Должен же кто-то защитить и наш «муравейник».
Рыцарь тут же вспомнил об их обещании, данном Луке, и спросил:
– И как же теперь наш долг? Из хранителей нас осталось двое.
– Сейчас главное – не пропасть, – не торопясь рассуждал Дамиен, – возвращаться вместе рискованно.
– Будущее меня пугает.
– Я и представить не мог труднее выбора, чем этот. Но я прошу тебя оставаться с тамплиерами, пока не узнаю, что же стряслось. Это может затянуться надолго – и даже не на месяцы. Ты прекрасно понимаешь, почему должен идти именно я. Если не получится у одного, пойдет другой. Знаю, как это трудно. Там вся твоя семья, вся твоя жизнь…
– Как и твоя.
Вейлор затронул важный вопрос, волнующий их обоих:
– Оказалось, в нас течет общая кровь. Мы так и не успели обсудить эту новость. Как называть вас теперь: мессир или брат?
– Я не мог этого с тобой разделить. Если ты захочешь, то поймёшь меня.
– Как давно ты знаешь? – спросил Вейлор.
– Узнал этой осенью. Хотел выждать подходящий момент, чтобы поговорить. Думал, у нас будет вдоволь времени.
– Со стороны и не скажешь, что ты поражён.
– Видимо, сказались годы тренировок.
Друзья рассмеялись.
– Ты удивляешься тому, что у тебя появился брат. Видел бы ты меня, когда я узнал, кто мой отец!
Тут оба вспомнили об Андре.
– Письмо! – Вейлор судорожно пошарил рукой, бумага захрустела под рубахой.
Он достал письмо и протянул его Дамиену со словами:
– Читай вслух.
Сержант развернул послание, пробежался глазами по строчкам, после чего с удивлением взглянул на Вейлора:
– Оно написано для тебя.
Юноша изумился, но потом, всё осознав, напрягся и закрыл глаза.
«Вот так дядюшкина просьба… увлекательная поездочка… выгодная служба… Называется, поправил свои финансовые дела… И о турнире в Рождество придётся навсегда забыть. Эх, знал бы заранее! Ну, знал бы, и что бы это изменило?»
Вейлор тяжело вздохнул и велел Дамиену:
– Читай!
«Так мы и не свиделись, дорогой мой.
Раз ты читаешь эти строки, всё обернулось плохо, а может, и ещё хуже. Прости меня за то, что я сделал выбор за всех. Знаю твой пылкий нрав, ты бы и шагу не ступил с отчих земель. Ты принимаешь бремя ответственности за весь наш род. Ни один отец не должен взваливать такую ношу на младшего в роду.
Я пошёл против воли очень важных людей, приобщив тебя и предупредив. Но я не мог не попытаться тебя уберечь. Я горжусь тобой, хотя никогда тебе об этом не говорил. Ты – моя кровь.
Благо, есть друзья, посланные самими небесами. Ты в надёжных руках. Каждый стоит сотни. Им можно довериться. Они будут защищать тебя даже ценой собственной жизни.
Мой отъезд или отъезд брата вызвал бы лишние подозрения наших врагов. Когда живёшь на своей земле, трудишься на ней, лелеешь её, то начинаешь чувствовать, что сам принадлежишь ей. Остаться здесь – наша судьба. Не возвращайся ни под каким предлогом. Даже если я сам пошлю за тобой. Это может быть ловушка.
Прости отца своего и не повторяй моих ошибок. Будь храбр и твёрд, сынок. Не забывай свои корни.
Пусть хранит тебя Господь».
Дамиен внезапно замялся. Он протянул лист и указал другу на последнюю строчку:
– Тут в конце послания строка написана другой рукой: «Не позволяй никому надавать тебе тумаков. Это моя привилегия!»
Вейлор понял, кто ещё простился с ним, и сердце его сжалось. Чувства разом захватили его, столько воспоминаний всколыхнулось! Юноша мучился от того, что не успел проститься. Что зря обижался на родных ему людей по всякому пустяковому поводу. Он только сейчас понял, что у отеческой любви другие проявления: забота, безграничное терпение, стремление защитить и успеть в этой жизни хоть чему-то научить сыновей.
Вейлор ещё хотел что-то сказать, но промолчал. По его взгляду Дамиен понял, какой немой вопрос застыл на губах. Он сам всё время думал о доме. Юноши очень беспокоились о своих родных, но раньше каждый боялся высказывать опасения вслух.
– Надеюсь, их сберёг Господь! – успокаивал себя Вейлор. – По секретному проходу можно провести в тайное укрытие женщин и детей. А колодец с водой позволит им долго продержаться. Наконец, есть лаз в винный погреб. О нём даже слуги не знают. Помнишь, в детстве… Дамиен? Что ты молчишь?!
Дамиен оценивал возможности крепости, как воин:
– Стены мощные, неприступные. Подкоп невозможен: вокруг замка глубокий ров с водой. Главные ворота крепки, даже если враги и прорвутся через них, встретят отпор. Слуги обучены и будут драться за каждый фут, их…
Не договорив, он замолчал, а после тихо добавил:
– Главное – успеть. Они могли не ожидать удара…
Глава 19
Долгое плавание подошло к концу. На воде появились первые льдины. Корабли встретил холодный дождь, сменяющийся снегом. Берега уже побелели – унылое место. Издали доносился чужой говор. Судно пристало к пирсу в незнакомой гавани. Для друзей это означало разлуку, по прибытии их пути расходились.
