— Это произойдет в субботу, — убежденно повторил Вервей, — если только мы не получим новых сведений, которые заставят нас изменить дату операции… Вы решили помогать мне до конца?
— До конца.
— Рабочих, занятых ремонтом фасада, в субботу не будет. Маларш потребовал, чтобы этот день на всех предприятиях объявили выходным. Да и владелец дома подтвердил мне это. Рабочие уйдут накануне в шесть часов. И тогда же, вечером, вы должны будете принести винтовку. Женщина привлекает меньше внимания. В разобранном виде она занимает очень мало места, а я к тому же предусмотрел для нее такую упаковку, в которой она станет совсем незаметной. Так что не бойтесь.
— Я и не боюсь.
— Отлично. Я тщательно изучил маршрут, по которому смогу уйти. После операции вы будете ждать меня в машине, довольно далеко от церкви, в том месте, которое я вам укажу.
— Вы будете один? Я хочу сказать: другого стрелка не будет?
Вервей заговорил властным тоном большого начальника:
— Дорогая моя, я ведь уже сказал вам, что за успех того, что предстоит сделать лично мне, беспокоиться не стоит. Вы только выполняйте мои инструкции, и все будет хорошо… Да, я буду один, если вам так уж хочется знать, — сменив тон, продолжил он. — Комитет предоставил мне полную свободу действий, и чем меньше людей будет задействовано в такой операции, тем лучше. На самом деле только мы двое, вы и я, знаем все детали, касающиеся осуществления нашего плана. Владелец дома знает лишь то, что готовится какая-то акция, и все. К тому же комитет отправляет его за границу. Он уедет сегодня же вечером… Если произойдет утечка информации, то произойдет это только по вашей вине… либо по моей, — добавил он, сурово глядя на Ольгу.
— Вы прекрасно знаете, что можете на меня положиться, — с легким оттенком презрения ответила та.
— Я в это верю… Нам с вами вряд ли стоит встречаться до субботы. Звоните мне по обычному номеру только в том случае, если узнаете что-либо новое. А я со своей стороны скоро сообщу вам мои последние инструкции.
Разговор был окончен. Следуя привычному порядку, Ольга поднялась со скамейки с оскорбленным видом, как бы торопясь избавиться от докучливого нахала, и быстрыми шагами удалилась. Вервей с виноватым видом посидел еще немного, а потом тоже встал и направился в другую сторону. Марсиаль Гор аккуратно вложил бесценный аппарат в футляр и перебрался на место водителя грузовичка, для чего ему пришлось выполнить мучительные гимнастические упражнения.
Гор ехал медленно. Нога мешала ему вести не приспособленную для инвалидов машину, но он не обращал на это внимания, поскольку мысли его были заняты только что раскрытым заговором, в который он странным образом оказался втянут.
— Сволочи! — пробормотал он еще раз.
Он несколько раз повторил вполголоса это ругательство, и на сей раз в его голосе слышалось явное возмущение — он бы и сам затруднился сказать, сердится ли он на конспираторов за их преступные замыслы или же за то, что они воспользовались им, словно куклой, чтобы добыть нужную информацию.
— Это еще не все, — проворчал Гор. — Теперь мне нужно будет просто предупредить власти.
Он сделал длинную паузу, дав себе время хорошенько поразмыслить и как бы рассматривая все аспекты такой перспективы, потом снова заговорил сам с собой.
— Я все расскажу Эрсту. Это самое простое решение. Он лучше, чем кто-либо другой, знает, что нужно делать в таких случаях.
В этот момент он проезжал неподалеку от дома Эрста, жившего тоже по соседству с Люксембургским садом. Несколько мгновений Гор колебался, не остановиться ли ему и не предупредить ли друга немедленно.
Тем не менее он не остановился, почувствовав странное желание подумать еще немного в одиночестве над всеми деталями этого дела. Погруженный в глубокую задумчивость, Гор ехал дальше без какой-либо определенной цели.
Прошло достаточно много времени, прежде чем он обнаружил, что избранный им маршрут ведет прямо к площади у церкви, в которой должен был венчаться президент. Осознав это, он не свернул ни влево, ни вправо. Некий смутный инстинкт советовал ему получить четкое представление об этом месте, прежде чем окончательно выработать линию поведения.
IX
Марсиаль не смог припарковать машину близко от площади, и ему пришлось идти до нее пешком. Весь покрывшись испариной, с трудом волоча ногу, он наконец добрался туда и лишь тогда заметил, что шел гораздо быстрее, чем ему позволяло здоровье, и что не было никакой видимой причины, оправдывавшей эту спешку.
Он сел на террасе кафе, расположенного прямо напротив церкви, заказал напиток, к которому не притронулся, и надолго застыл, то охватывая взглядом всю площадь, то упираясь в определенную точку на паперти. Он повиновался профессиональному рефлексу.
Фотограф, занимаясь своим делом, прежде всего должен увидеть картину в целом. Но подобное панорамное зрение не мешало ему инстинктивно рассматривать некоторые детали, важность которых не может недооценивать добросовестный профессионал. А потому он не преминул отдать должное отблескам света, отметить местоположение солнца и поразмыслить над тем, где оно окажется в момент церемонии.
Произведя все эти привычные расчеты, он непроизвольно всем своим видом выразил удовлетворение: ладно, в конце концов приемлемо.
Оставив свой стакан нетронутым, Гор покинул кафе и начал медленно обходить площадь по кругу, выискивая глазами ту маленькую улочку, о которой говорили Ольга и Вервей. Довольно скоро он обнаружил ее: улица выходила на площадь неподалеку от террасы, где он только что сидел. Марсиаль пошел по ней, часто останавливаясь, чтобы посмотреть назад. Одну ее сторону занимала глухая, без единого отверстия, стена. На противоположной стороне из-за покатости улицы, действительно, ни одно из окон не выходило на церковь, но вот что касается строительных лесов, о которых упоминали заговорщики, так тут дело обстояло совсем иначе. Вскоре Гор увидел эти леса: они образовывали довольно заметный выступ по отношению к линии фасадов. Паперть, очевидно, была оттуда видна.
Марсиаль испытал острое чувство удовлетворения, лично убедившись в том, что конспираторы не солгали и что заговор оказался реальностью, а не фантазией или игрой его воображения, в чем он не был уверен еще минуту назад.
Рабочие трудились на лесах, закрытых брезентом, чтобы сдержать пыль. «Прекрасное укрытие, позволяющее стрелку выполнить свое черное дело, — подумал фотограф. — Как могло случиться, что полиция не взяла под охрану этот дом?» Подумав, Марсиаль Гор пришел к выводу, что такое вполне возможно. Если уж не несомненно, как утверждала Ольга, то во всяком случае план Вервея казался ему сейчас довольно удачным. Повинуясь странному рефлексу, Гор напряженно обдумывал шансы заговора на успех, словно это имело для него жизненно важное значение.
Измерив взглядом расстояние, отделявшее дом от паперти, фотограф пришел к выводу, что оно составляет, скорее всего, метров сто. По словам Вервея, восемьдесят. Не исключено, что это именно так, но его собственный расчет подсказывал ему немного большую цифру. Гор знал, что Вервей, действительно, был хорошим стрелком, хотя, возможно, и не столь метким, как он сам утверждал. Во всяком случае, на таком расстоянии даже снайпер не может быть абсолютно уверен в меткости своего выстрела, а тут нужно еще учитывать неизбежное в подобных случаях волнение.
