Он ведь говорил мне, что с образа ботаника не выходит, потому что уже привык к нему. Что ему незачем вновь быть тем парнем, которым он был в школе. И что он не общается ни с кем со своих старых знакомых. Об этом он мне рассказал в среду, когда мы встретились в кафе, что бы уточнить наш первоначальный план проекта и саму презентацию. Но по тому, что я увидела, стало ясно, что он не прекратил общаться со своими старыми друзьями. И что он с удовольствием лишается своего образа ботаника.
Я ушла домой сразу после того, как Макс закинул себе рюкзак на спину, обошел машину, заодно пытаясь разворошить свои волосы ладонями. Не помню, как добиралась домой, но очнулась я уже у себя в комнате от стука в дверь.
– Ку-ку, бездельникам, – с улыбкой говорит Эдик, заходя в мою комнату.
– Привет, – отвечаю хриплым голосом.
– Что случилось, мелкая? Ты заболела? – с тревогой в голосе спросил Эдик, присаживаясь на постель, где я сижу в своей большой кофте, с накинутым на голову капюшоном.
– Нет, – качаю головой. – Все нормально.
Хотя, на самом деле, ни черта не нормально. Я чувствую себя преданной, обманутой, использованной. Словно все, во что я верила неправда и теперь передо мной открыли дверь совершенно другого, неизвестного и чужого мира.
– Нет, не нормально, – качает он в ответ головой. – Что-то случилось, и я хочу знать, что именно. У тебя же нет от меня секретов?
– Нет, конечно же, нет, – на моем лице появляется небольшой проблеск, намек на улыбку.
– Тогда выкладывай все, что тебя тревожит.
Я не выдержала, и рассказала. Про Макса. Про то, что он на самом деле не ботаник, а всего лишь создает вокруг себя такой образ, так как вновь боится быть использованным. О том, что он начинает мне нравиться, хотя я этого не понимала до некоторого времени. И что он, скорее всего, меня обманывает. Также я ему рассказала, как легко тот избавляется от образа ботаника и садится в машину вместе с незнакомым мне парнем.
– Так пойди к нему и разберись, – говорит Эдик, откинувшись на мою подушку и спокойно пожимая плечами.
– С чем разбираться? Что я ему скажу, когда приду? – поднимаю на мужчину непонимающий взгляд. Как я вообще могу заявиться к нему домой и еще пытаться с чем-то разбираться? – Я вообще сомневаюсь, что он будет отвечать на мои вопросы. Я ведь ему никто.
– Но это волнует тебя. И, судя по тому, что ты рассказала, ты ему тоже нравишься, – заключает Эдик, и я мгновенно замираю от шока.
– Нет, – качаю головой. – Я ему не нравлюсь.
– Нравишься, – упрямо кивает он в ответ. – Мелкая, я тоже мужчина, а не только твой дядя. И я, как никто другой, понимаю логику парней. Особенно тех, в окружении которых я живу.
– С чего ты взял, что он похож на парней из твоего окружения? Макс совсем не такой.
– Как раз такой, – вновь кивает он. – Потому что, во-первых, ботаники, какие-бы они не были, не ездят на спортивных байках.
– Откуда ты…? – спрашиваю, удивленно смотря на дядю.
– Я видел, как он подвозил тебя домой тем утром, – спокойно отвечает Эдик, как будто его это вообще не волнует.
– А как же ты? – спрашиваю, напоминая дяде его прошлое.
– Я? – удивленно переводит он на меня взгляд. – Ну, что касается меня, то в школе мне байки не нравились. Я вообще не был сторонником таких опасных вещей. Это уже потом меня затянуло. Весь этот адреналин, кайф.
– А причем здесь адреналин?
– Потому что каждая поездка на байке – это лотерея со смертью. Даже я, уже столько лет езжу на байке, но каждый раз боюсь, что не вернусь обратно. Потому что, как только я сажусь на байк, моя жизнь становиться маленьким камнем на дороге. И твой Макс это прекрасно понимает. Даже больше, он не планирует проигрывать в этой лотерее. Ведь, он оказался не дурак, раз отказался везти тебя в дождь. Там уж точно все решает лотерея. К камням присоединяется мокрая дорога, – задумчиво посмотрев перед собой, он переводит насупленный взгляд на меня. – И вообще, не обо мне сейчас речь. А о твоем парне с кучей тайн.
– Он не мой парень.
– Это пока, – коротко бросает он, перед тем как продолжить разговор. – Во-вторых, каждый, кто хоть раз сел за руль байка, уже никогда не сможет от этого отказаться. Это, как зависимость. Ты знаешь, что однажды не вернешься домой, но все равно на него садишься. Потому что вновь хочешь ощутить рев двигателя под собой. Ветер, бросающийся в лицо и адреналин в своих жилах. Так что, поверь мне, хоть что говорит Макс о том, что он больше не хочет возвращаться к тому, кем он был раньше, это не так. Потому что нельзя просто так скрыть значительную часть себя. Рано или поздно, но она вырвется на свободу.
– И что ты предлагаешь мне делать? – спрашиваю, переваривая услышанные от него слова.
– Поговорить с ним. Не пытайся отговариваться как-то, как вы женщины умеете. Просто приди к нему, и заставь ответить на все твои вопросы.
– Ладно, я попробую.
– Вот и отлично. И хватит вешать нос. Все образумиться, – напоследок щелкнув меня по носу, он поднимается с моей кровати и выходит из комнаты.
– Кстати, – почти выйдя, он заглядывает ко мне. – А не тот ли это парень, который солист твоей группы?
– Ты про Рейва? – спрашиваю, дождавшись его кивка. – Но при чем тут он?
– Ну, вы же в понедельник сидели на кухне, и не заметили, когда я пришел. А я смотрю, твой этот ботаник, на солиста этого похож. Как близнец, только в очках.
– Странно, – опустив голову, раздумываю над его словами. – А ты уверен?
– Ну, я не знаю. Но мне он показался похожим, – пожав плечами, он вышел, закрыв за собой дверь.
А я осталась сидеть на кровати и думать о его словах. И внутренний голос мне настырно нашептывал о том, что Эдик прав. Нельзя просто так спрятать ото всех значительную часть себя. И насчет этой зависимости от езды на байке, он прав. Я два раза ездила – с Рейвом и Максом. И помню, как ветер бил в шлем, как рычал мотоцикл и как адреналин распространялся по крови. Если Макс ездит уже достаточно давно, то, даже создав вокруг себя ауру ботаника, он не может до конца отказаться от этого. И наша поездка на выходных это только подтвердила.
Но, на данный момент, это всего лишь версии. А факты мне может озвучить только сам Макс.
Решив долго не раздумывать, я поднялась с кровати и, подойдя к шкафу, раскрыла двери. Бросила на кровать темно-синие джинсы, черный свитер без горла, темно-синее весеннее пальто по колено и ботильйоны на невысоком толстом каблуке. Быстро переодеваюсь и, захватив сумку с телефоном и кошельком, выбегаю из комнаты.
– Алинка, ты куда? – удивленно спрашивает Лиза, выглядывая из кухни.
– Мне к другу надо, – поспешно отвечаю, застегивая пуговицы пальто.
– А я его знаю? – словно заботливая мамочка, спрашивает Лиза.
