– В смысле, таким как я? – глупо похлопав своими зелеными глазами, он зарывается ладонью в свои густые рыжие волосы.
– Не важно, – отмахиваюсь, пытаясь не забыть свою мысль. – Так вот, привожу тебе короткий блиц-ответ на тему Марии Кругловой. Не цветы, а конфеты. Не театр, а кино под открытым небом, желательно боевик или фантастика. Не мишек, а книгу.
– А если…? – внимательно смотря на меня и впитывая каждое мое слово, словно губка, Виктор начинает спрашивать, но я его резко прерываю.
– Никаких если. Только так.
– Хорошо, – медленно кивнув, он протягивает мне ладонь. – Кстати, мы, можно сказать, как следует так и не познакомились. Я Виктор, можно просто Витя.
– Алина, – отвечаю, пожимая его ладонь.
– Приятно познакомиться, – с широкой улыбкой, он не перестает пожимать мою руку.
– Тогда, Витя, – шиплю сквозь зубы, усилив хватку на его ладони. – Запомни одну вещь. Не обижай ее. Что хочешь делай, но только попробуй Машку обидеть.
– Конечно, не обижу, – кивает в ответ, не переставая улыбаться.
– Вот и ладушки, – широко миролюбиво улыбнувшись, отпускаю его ладонь и разворачиваюсь к лестнице. – Желаю удачи.
– Спасибо! – кричит он в ответ, пока я спускаюсь.
Улыбнувшись, и не переставая улыбаться, я иду по коридору второго этажа. Звонок уже давно прозвенел, и идти на филологию уже бесполезно. Поэтому, что бы зря не сотрясать воздух, спускаюсь в столовую и, заняв столик, залезаю в ленту Instagram.
Снова кто-то уехал на модный курорт. Кто-то расстался и теперь забивает мне ленту своими пессимистическими постами о конце жизни и прочей фигни. А кто-то начал встречаться и теперь раз за разом публикует фотографии со свиданий, встреч и прогулок. И попадаются вообще странные. Те, которые постят фотографии еды, переплетенных рук. Даже руки в волосах. На секунду я задумалась о том, что, возможно, также публиковала бы наши с Максом фотографии. В парке. Дома на диване. В кафе с переплетенными руками. На репетициях и концертах. За кулисами, и в ресторане или клубе.
– Ты чего? – раздался рядом удивленный женский голос, вырвав меня из раздумий.
– А? – рассеяно поднимаю голову. И с удивлением замечаю напротив себя Ксюшу Синицыну. – Привет, Ксю.
Девушка как всегда скромна и невзрачна. Темно-каштановые волосы заплетены во французскую косу. Карие глаза скрыты за стеклами декоративных очков с узором цветов по ободку. На ней в этот раз насыщенное синее платье с неглубоким треугольным вырезом и длинными рукавами. На плече висит небольшая сумка такого же цвета, что и платье.
– Привет, Алинка, – кивает она мне, ставя на стол свою сумку. – Как дела?
– Все хорошо, – киваю, блокируя телефон и кладя его экраном вниз. – А ты как?
– Все также, что там с твоим Самойловым?
– Что? Откуда ты…? Та мы не… – резко запаниковав, я и не поняла, что именно она имела в виду.
Откинув голову назад, Ксюша громко засмеялась на всю пустую столовую. А я, опустив голову, залилась румянцем.
– Все нормально, – отвечаю, спрятавшись за своими волосами. – Сработались.
– Та я вижу по твоему лицу, что очень неплохо сработались, – с широкой улыбкой на лице, говорит она мне. А потом склоняется над столом, шепча мне заговорщицким голосом в лицо. – И как он целуется? Или ты была его первой?
– Эмм, я пожалуй пойду, – мгновенно подхватываюсь с места и, схватив рюкзак, выбегаю из столовой под хохот Синицыной.
Бегу по коридору с мыслью спрятаться хоть где-то. Не знаю, почему я так отреагировала на слова Синицыной о Максе. Вообще не имею понятия, почему у меня была именно такая реакция. Пробегаю по коридору, намереваясь на минуту спрятаться в туалете, как одна из дверей приоткрывается, оттуда появляется рука в черном рукаве и, схватив меня за локоть, затаскивает внутрь. Не успеваю сообразить, что происходит, как уже две руки стальной хваткой вцепившись мне в локти, прижимают своим телом к стене. А подняв глаза, наталкиваюсь взглядом на хмурое и недовольное лицо Максима.
– Что ты делала рядом с Сосновым?!
Глава 48
Максим склонился надо мной, вжимая своим телом в стену, и стальной хваткой сжав локти.
– Макс? – спрашиваю нерешительно, чувствуя, как усиливается хватка на моих руках. – Что происходит?
– Ах, ты не понимаешь, – с улыбкой сумасшедшего на лице, Максим смотрит мне в глаза. – А разве это я пятнадцать минут назад ворковал в коридоре с Сосновым? Или это была ты?
– Я, – медленно киваю, не понимая, что происходит. – И что?
– И что? – удивленно приподняв бровь, он склоняется к моему лицу. – И что?! О чем ты говорила с Сосновым?
– Откуда ты знаешь?
– А это был секрет? Та вы вроде и не прятались. Вас пол универа видело.
– Мы просто разговаривали.
– И о чем же таком вы разговаривали? Что именно он говорил, когда прижимал тебя к себе?
– Что? – если бы была возможность, я бы шокировано отшатнулась назад. Но в данном положении я смогла только упереться затылком в стену. – Ты что, спятил? Макс, никто меня к себе не прижимал.
– Как же не прижимал, если я ясно все видел своими глазами? – он наклоняет голову, пока наши носы не соприкасаются, а его дыхание не обжигает мои губы. – Хотя знаешь, мне плевать, что он тебе говорил, и чего хотел. Ты моя. И это никогда не изменится.
И не дав мне и возможности оправдаться, он целует меня. Мычу в его губы, смыкая свои, и пытаясь его оттолкнуть. В отличие от всех наших предыдущих поцелуев, даже те, которые казались мне грубыми и похожими на клеймо или метку, они не шли ни в какое сравнение с этим. Это не просто поцелуй, это именно клеймо, что я принадлежу Максиму. Макс больно посасывает мою нижнюю губу, прикусывает ее зубами и тянет на себя. Будто хочет, что бы я запомнила надолго, чьей являюсь. Я не имею никакого права в этом поцелуе, и вместо бесполезной борьбы, я выбрала тихую покорность. Опустила руки вдоль тела и расслабила рот, позволяя парню делать то, что он хочет. Услышав тихий стон боли, Максим словно очнулся. Резко отпрянул от меня, придерживая руками за талию. Посмотрев в мои прослезившиеся глаза, он притянул меня к себе. Но уже не грубо и сильно, а мягко, поглаживая талию и волосы на затылке.
– Прости, малышка. Прости. Алинка, я не хотел. Я просто сорвался, – притянув меня еще плотнее к себе, брюнет зарылся носом в волосы. Хватка его ладоней на моем теле усилилась, с чего можно было судить, что я ему очень нужна. И это безумно радовало мое несчастное влюбленное сердце, в последнее время постоянно переживающее из-за этой таинственной девушки, которую он любит. Сердце радостно забилось в груди, радуясь словам парня.
– Тебе больно? – тихо шепчет.
Качаю головой, зарывшись носом в мягкую ткань воротника рубашки. Этот стон был скорее самозащитой, чем признаком боли. Мне было больно, но не физически, а морально.
