– И какой же русский не любит быстрой езды?!
– То ли ещё будет, мышка!
Лишь подъезжая совсем близко к городу, Роберт сбавил скорость, заставив меня почувствовать даже сожаление.
– Уже всё? – разочарованно выдохнула я, заметив появившиеся впереди дома. – Теперь домой, да, Роб?
– А ты хочешь домой, мышка? Устала?
– Ну что ты, нисколько! Я, оказывается, настоящая русская! Вот уж не ожидала от себя такой любви к быстроте! Хотя, если подумать о той аварии, в которую меня… в которой я… – я запнулась.
– А ты не думай, сестрёнка! Лучше наслаждайся чудесными видами нашего города! Ведь ты, наверное, успела его позабыть?
– Не то слово!
Я затихла, послушно устремив взгляд в окно автомобиля. Город, бегущий нам навстречу, и правда показался мне чудесен какой-то неуловимой и очень трогательной красотой. Прелестные старинные дома, разные в своей архитектуре, но объединённые одним общим духом, витиеватые узкие улочки, ажурные мосты через величественную реку, один из которых, полностью прозрачный, совершенно поразил моё воображение, – сердце моё начинало ощущать забытое родство с этим городом и его жителями, неспешно шагающими по тротуарам. Зимний наряд очень шёл Арбузову, украшал его, делая похожим на сказочный волшебный городок, затерянный вне времени и пространства.
– Ах, какая чудесная ёлка! Смотри, Роб, совсем как настоящая!
Наш автомобиль проносил нас мимо городской площади с высившейся в самой её середине высокой сверкающей ёлкой.
– Она и есть настоящая! Наш мэр подделки не признаёт. Знаешь ли ты, что к каждому новогоднему празднику в наших оранжереях специально выращивают пушистых красавиц – чтобы радовать арбузовцев, и больших и маленьких?
– Вот здорово!
Я прильнула к окну носом, с удовольствием рассматривая огромную, искрящуюся разноцветными огнями ель, вокруг которой с восторгом носились дети и медленно, но с не менее радостными лицами, прохаживались взрослые. Мне казалось, что на площади собрались все жители города, но каково же было моё удивление, когда, проехав ещё несколько кварталов и остановившись у трёхэтажного торгового центра, я увидела ещё большее количество людей.
Размах подготовки к празднику поражал, внушал уважение и восторг. Месяцы моего затворничества уменьшились до величины мизинца, и всеобщая радость, оживление и усилившееся предчувствие чего-то огромного и чудесного захватили меня с неистовой силой.
Внутри празднично украшенного здания всё сияло, искрилось, пело и благоухало.
– Ах, Роб! Как же здесь красиво!
Наверное, ни разу за последнее время из меня не вырывалось столько восторженных восклицаний и ахов. Я радовалась всему вокруг, и даже такое количество людей в одном месте не вызывало во мне протеста.
– Шумно только, да? – брат ловко проскользнул между группой оживлённо болтающих друг с другом подростков, увлекая меня за собой.
– Нисколько! Мне нравится этот шум, и эти милые лица, и этот круговорот. Круговорот жизни и радости. Как же мне здесь нравится!
– Ты только не отходи от меня, ладно? – в его голосе послышалось беспокойство. – В такой толчее не трудно и потеряться.
– Ты начинаешь жалеть, что привёз меня сюда? – догадалась я. – Но я же не маленькая девочка, Роб! Вы все меня опекаете, но я…
– Татка!!
Этот истошный крик, а также весьма болезненный толчок в спину я ощутила почти одновременно и даже вскрикнула от неожиданности, ещё крепче хватаясь за руку Роба. Кажется, его опасения сбылись, здесь было не так уж и безопасно.
Виновницей столько внезапного нарушения моего спокойствия оказалась незнакомая мне девица, примерно моя ровесница, взирающая сейчас на меня с выражением крайнего волнения на круглом лице. Кончик носа её алел, как кумач, рыжие волосы выбились из-под вязаной шапочки, грудь вздымалась от частого дыхания. За спиной незнакомки топтался худощавый парень невзрачной наружности, его белёсые глаза оглядывали меня с явным неодобрением.
– Тат-т-т…
Увидев моё удивлённое лицо, девица осеклась и отшатнулась назад, чуть не сбив с ног своего спутника. Тот поморщился, но вслух ничего не сказал, только продолжал смотреть на меня всё с тем же угрюмым выражением лица.
Минутное молчание, в продолжении которого я терпеливо и несколько растерянно ожидала объяснений или, по крайней мере, извинений, прервалось моим братом.
– В чём дело, молодые люди? – холодно произнёс он, умудрившись в несколько слов впихнуть целую гамму эмоций. – Вам нужна наша помощь? Вы что-то ищете?
– Не что-то, а кого-то! – заявила красноносая девица, вскинув подбородок. – Я ищу свою подругу!
– Боюсь, мы вам ничем не сможем помочь, – Роб чуть заметно пожал плечами. – Мы с моей сестрой только что зашли и…
– Да не слушайте вы её! – вдруг выпалил парень, нервно дёрнув девушку за локоть. – Идём, Ленка, ты же видишь – это не она!
– Я вижу, но… – она сглотнула, её нос побелел. – Понимаете, мне показалось…
– Вы приняли мою сестрёнку за свою подругу? О, теперь я понял! – Роберт улыбнулся. – Ангелину вечно с кем-то путают. Но могу уверить вас, что и я, и моя сестра видим вас впервые в жизни!
– Ты слышишь? Впервые! А я тебе что говорил?? – молодой человек помрачнел. – Извините нас. Идём, Лен!
– Но как же так, Валер… – пролепетала девушка, переводя тоскливый взгляд с меня на Роберта.
– Вот горе моё! – парень обнял свою спутницу за плечи и вдруг улыбнулся нам такой беспомощной улыбкой, что моё сердце дрогнуло. – Понимаете, у моей жены после гибели подруги немного… э-э-э… поехала крыша. Во всех молодых женщинах она теперь видит свою Татьяну, и мне стоит огромного труда объяснить, что это не она. А вы, если честно, со спины реально похожи… Извините нас ещё раз! Пойдём, Лен, слышишь? Неудобно ведь…
Он с трудом сдвинул свою жену с места, и долго ещё, пока мы с Робертом смотрели им вслед, несчастные глаза этой девушки были прикованы ко мне.
– Бедняжка! – вздохнула я, когда парочка затерялась в толпе. – Правда, Роб? Так жалко её!
– Да, очень…
Он сказал это тихо, почти шёпотом, и такое лицо у него при этом сделалось, что мне стало не по себе.
– Роб, может быть, мы сможем ей чем-нибудь помочь? – вырвалось у меня невольно.
– Ну что ты, мышка, какая от нас с тобой может быть помощь? Вот глупенькая!
И так крепко, так пылко он вдруг прижал меня к себе, что я затихла, всем сердцем радуясь, что у меня такой чувствительный и добрый брат! Кто ещё мог бы так переживать за совсем незнакомых ему людей?
– Ты у меня самый лучший, Роб! – прошептала я тихонько, зарываясь ему в свитер. – Я так тебя люблю!
– Ах, девочка моя… – его голос дрогнул, а объятия стали ещё горячее.
