Так и не дав подружке ни к чему прикоснуться, я набросила на стол длинное полотенце, расставила на нём чашки, посетовав про себя, что у одной из них отколот краешек, разлила горячий чай, выложила на блюдо пирожки аппетитной горкой, изящным веером уложила салфетки – как учила Лидушка, – налила молоко в Манькину миску и притулилась на раскладушке, с грохотом подвинув её к столу. Ленка наблюдала за мной с лёгкой, немного отрешённой улыбкой.
– Знаешь, что я сейчас поняла, Лен? – прищурилась я. – А ведь ты очень изменилась! Мягче стала. Женственнее. Такое что-то акварельное в твоём облике появилось… Я и подумать не могла, что беременность может так человека преобразить!
– Это ты изменилась, Тань… – Подруга задумчиво провела пальцем по ободку чашки. – И дело даже не в этом лице, к которому я уже начинаю понемногу привыкать. Внутри тебя что-то произошло. Что-то большое и… как бы это сказать… настоящее, что ли. – Её глаза сверкнули. – Знаешь, ты мне сейчас напоминаешь меня пятилетней давности – ну, когда я Валерку встретила. Я ведь именно тогда поняла, что вот оно, пришло!
– Что пришло, Лен?
– Настоящее, взрослое! Это ведь ни с чем не спутаешь. Да-да, именно так. Ты повзрослела, Таточка, и я безумно этому рада! Хоть у тебя это и не из-за беременности… А помнишь, как мы мечтали родить в один день?
– Помню. Вот глупые барышни, да? – улыбнулась я, чувствуя, как тоскливо сжалось моё сердце.
– Ну ничего, у нас ещё будет шанс! Вот рожу Таньку, немножко приду в себя и за тебя возьмусь. Хотя надо уже начинать, время так быстро бежит – оглянуться не успеваешь. Чтобы сегодня же про жениха на сон грядущий загадала, поняла? А как покажут тебе его лик прекрасный, полдела, считай, сделано – тебе-то с твоим умением людей находить… Кстати, а карты волшебные ещё при тебе?
– Карты? Нет, Лен, я их… потеряла.
– Жаль! Ну ничего, истина нам и так откроется, ведь правда же? Нужно только сильно-сильно захотеть! Вот я измаялась из-за нашей с тобой разлуки, а теперь смотри – сразу две Таньки у меня! Большая и маленькая!
Она радостно откусила полпирожка, а я, вздохнув, опустила глаза к чашке. Совсем не до романтических мыслей мне сейчас, подруженька моя. Из пропасти бы выбраться, в которую меня занесло, а потом уже можно будет и о собственной судьбе подумать. Хотя, сдаётся мне, не скоро я ещё смогу спокойно об этом размышлять…
– Танюш… – Ленка подняла на меня глаза. – А ты расскажешь мне о своих приключениях? Ой, тебе неприятен мой вопрос, да? Прости, пожалуйста…
– Я расскажу, Лен, – с усилием улыбнулась я. – Только не сейчас, хорошо? Мне пока не очень радостно об этом вспоминать…
– Я понимаю! – быстро закивала Ленка. – Вот я глупая! Кстати, я ведь тебе всё принесла, что ты просила! Книжки, планшет… Сейчас!
Она извлекла из пакета несколько томов, при виде которых тоскливо заныло моё сердце, и тонкий планшет, обёрнутый в шерстяную ткань.
– Это мы в книжном нашли, рядом с домом, а планшет – Валеркин, недавно куплен, буквально неделю назад! Так что тебе повезло, Таточка! Валера его очень тщательно выбирал, ты же знаешь, какой он дотошный в этих вопросах! Вот, пользуйся на здоровье!
– Подожди, Лен, – моя рука замерла над столом. – А ты уверена, что Валерке было бы приятно, узнай он о твоей бескорыстной доброте?
– Как ты витиевато стала изъясняться, подружка! – хихикнула Лена. – Да не парься ты, он мне ведь его сам отдал! Я ещё брать не хотела, думала – свой тебе принесу старенький, а Валера настоял! Мне, говорит, для нашей Тани ничего не жалко!
– Так и сказал? – не поверила я.
– Слово в слово! А потом добавил: если бы не она, то есть ты, Татка, не видать бы мне дочки, как своих ушей!
– Подожди, Лен, я что-то не понимаю…
– Ну а что тут непонятного, Танюш? Он ведь давно меня уговаривал ребёночка родить, почти с первого дня, как мы познакомились, а я всё отнекивалась. То у меня работа, то диссертация. Он ведь и пить начал из-за этого…
– Сегодня день открытий какой-то… – изумлённо пробормотала я. – Но ведь я всегда думала, что это именно он против детей…
– Мне кажется, ты многое видела не в том свете, подружка…
– Похоже, так… – Я помолчала. – Не зря, видимо, мне память отшибло, вижу я теперь в этом явный умысел мироздания – носом меня ткнуть в мои ошибки, чтобы поняла, чтобы осознала…
Я не договорила – в дверь, совершенно неожиданно для нас обеих, негромко постучали. Вздрогнули мы одновременно и одновременно вцепились друг в друга руками.
– Это они, Лен! Они нашли меня! Господь всемогущий…
– Чш-ш-ш, – прошипела Ленка и зажала мне губы ладонью. – Молчи! Нас нет!
С той стороны двери возникла пауза, которая прервалась спустя полминуты ещё более настойчивым стуком. Ленкин нос покраснел, а я почувствовала, что ещё секунда – и сердце моё выскочит из груди.
– Девочки, вы здесь? – вдруг произнёс кто-то прямо в дверную щель, и мы с Ленкой облегчённо выдохнули.
– Петровна!
Когда на пороге возникла дородная фигура моей бывшей консьержки, я ясно осознала, что теперь я спасена. Да-да, весь облик Петровны, такой забытый, но такой родной, решительно взбодрил меня, дал надежду, и мне даже захотелось крепко обнять эту великолепную женщину, что я, кстати, сразу и сделала. И почему я раньше боялась её? Воистину, стоило пройти через все злоключения, чтобы кое-что понять в своей жизни.
– Ну-ка, посмотри на меня, девочка! – Крепкие пальцы Петровны приподняли мой подбородок, а глаза внимательно и с явно читаемой нежностью вгляделись в моё лицо. – Хороша, ничего не скажешь! Просто картинка писаная! Ей богу, не узнала бы, пройди ты мимо меня!
– Так и мы с Валеркой не узнали, представляете, Агафья Петровна? Со спины вроде Татка, а лицо…
– Ох и заставила ты нас поволноваться! – Петровна неистово прижала меня к своей груди. – Особенно меня, дуру старую! Эдик мне тебя доверил, а я не уберегла…
– Ну что вы, Агафья Петровна! – пискнула я. – Вы-то тут при чём! Это я сама… сглупила! Век себе не прощу, что эту заварушку с картами затеяла! Ну да что теперь говорить…
– Ты права, слезами и сожалениями теперь не поможешь, надо думу думать, как выпутываться будем. Знаете, друзья мои, я тут вот что решила…
Отстранив меня, она вдруг направилась к двери энергичным шагом, а мы с Ленкой переглянулись.
– Юрий Николаич, зайди!
Не успели мы с подружкой и слова вымолвить, как на пороге возник незнакомец – лет сорока, среднего роста и весь какой-то неприметный – и, бесшумно закрыв за собой дверь, улыбнулся нам с Ленкой. Улыбка его мне понравилась, но настороженное недоумение, возникшее при его появлении, тем не менее не исчезло. Что ещё Петровна задумала? И кто этот мужчина?
– Знакомьтесь, девочки, это Юрий Николаевич Иванов, мой старинный друг и очень хороший человек.
