Там было… много чего. Я перебирала блестящие игрушки, раскладывала их на разобранной кровати и ловила себя на том, что не испытываю ни былого страха, ни отвращения, только интерес. Здесь, сейчас это было захватывающе и ужасно возбуждающе… воображать, как всем ЭТИМ можно "поиграть" с собственным мужем. Тем более, я уверена: ему такое понравится даже больше, чем мне!
Разложив все богатства из коробки на простыне, я, снова мысленно хихикая, накрыла композицию одеялом. Запахнула длинный халат так, чтобы вроде все было скрыто, и, одновременно, много чего видно, и на цыпочках пробежала к двери. Разблокировала замок и одним прыжком вернулась на кровать, где и устроилась, благовоспитанно сложив руки на коленках.
— Можно входить!
Шади нарисовался в дверях моментально и стал с интересом оглядываться. Ничего криминального не заметив в комнате, посмотрел на меня… и удивился, явно так — глаза стали большие и почти круглые.
— Ух ты… корзалып!
— Сам такой! — с веселой бесшабашностью произнесла я и развратно откинулась на подушки. Халат еще немного распахнулся, самую чуточку, чтобы было видно кружевную кромку пояса.
Стало заметно, как у Шади слегка сбилось дыхание, глаза заблестели, и он, не глядя под ноги, шагнул в мою сторону.
— Эй, нет! Стой там! — скомандовала я неожиданно уверенно. — У меня тут одно желание невыполненное завалялось. Которое ты проиграл. Помнишь?
Шадид нахмурился, явно пытаясь вспомнить, но встал там, где я его остановила, с самым серьезным видом. Хотя было видно, что уголки губ у него подрагивают в попытках сдержать улыбку.
— И что же это за желание?
— У-у-у, страшное желание! — я сделала самый загадочный вид. — Для начала… раздевайся! — ой, шешен амы, у самой дыхание перехватило, но вид я постаралась сделать все равно уверенный.
— Хорошее начало, — все-таки улыбнулся, но тут же состроил серьезную рожу.
И начал раздеваться. Причем вроде бы быстро, но при этом мой талантливый муж успевал изобразить и кокетство, и смущение, и взгляды искоса из-под ресниц, такие, что меня всю жаром обдавало с головы до ног.
Когда дело дошло до последней детали туалета, вообще устроил представление. Нет, что-то в этом есть… в эту секунду я, пожалуй, начинала понимать некоторые обычаи Венги. Трусы он стягивал почти минуту, по сантиметру, и двигался так, словно слегка танцевал. Какой же он у меня красивый! Мышцы под гладкой кожей играют, текут и переливаются, так и хочется потрогать, погладить, поцеловать. Этот артист в процессе стягивания трусов повернулся ко мне спиной и очень сексуально вилял попкой. Еле удержалась, чтобы не вскочить и не наброситься!
Удержалась. А этот поросенок соблазнительный повернулся ко мне лицом, уже почти… почти… он и там красивый. Хи-хик, и все еще гладенький. Так, легкий пушок оттенял красоту. И сверкнул на меня глазищами из-под растрепанной челки:
— Что еще пожелаешь? — и рожа хитрая-хитрая!
— Хочу сегодня быть… — я сделала паузу, потом встала, так, что халат полностью распахнулся, — твоей госпожой!
И откинула одеяло, являя миру занимательную подарочную коллекцию.
— Езу-у-у-мдун… — шепот звучал с восторгом и некоторой долей опасения. Шади разглядывал всю эту сексуальную коллекцию, не отрываясь. А потом с легким ехидством поинтересовался:
— А ты этим пользоваться-то умеешь, госпожа моя?
— Чем-то умею, — я, словно невзначай, провела пальчиком по рукоятке мягкого многохвостого флоггера, похожего на роскошный конский хвост. — А чем-то научусь, думаю, — пальчики легонько пробежались вдоль блестящего дилдо. И тоже хитро-хитро посмотрела на замершего Шади снизу вверх. Он сглотнул, и глаза у него заблестели, как у мальчишки перед огромной коробкой шоколадных конфет.
Потом, склонив голову, он посмотрел на меня пристально, словно впервые увидел, и вдруг стал опускаться на колени. Ой… как… меня это… возбуждает?!
А этот хитрец уже терся о мои ноги, прижимался щекой к моему колену, пушисто щекотал кожу растрепанными волосами:
— Мне нравится твоя идея первой брачной ночи, госпожа… — лицо у него было довольное-предовольное, словно у кота, который обнаружил банку сливок.
— А уж как она мне нравится, ты и представить не можешь! — ух, какое у меня мурлыканье получилось, сама не ожидала. А что, если он — как довольный кот, то и мои сливки — не хуже! — Я даже разрешу тебе самому выбрать, чем бы тебе хотелось сегодня поиграть.
— Какая у меня добрая госпожа! — котище продолжал тереться о мои ноги, и с каждым его движением внизу живота скручивало и тянуло все сильнее. А когда его бесстыжие руки скользнули по гладкой поверхности чулка… вниз, к туфельке. А потом вверх, почти до самого кружевного края, почти коснулись обнаженной кожи…
Я резко, со стоном, выдохнула, облизала губы и сама дала волю рукам. Ноготками. Если легонько, по шее, по плечу, по спине! Шади выгнуло от удовольствия, он задышал громко и прерывисто, прогнулся в пояснице, и я не удержалась, наклонилась и достала ноготками до призывно выставленных ягодиц.
— Выбирай быстрее, а то не успеешь! — шепнула я ему на ухо, слегка прикусывая мочку.
Взгляд у него прояснился только самую чуточку. Почти не глядя, он потянулся и взял тот самый пушисто-длиннохвостый флоггер.
— Этим ты точно пользоваться умеешь, — и глазками стрельнул, снова с заметной хитринкой.
— Тогда на кровать, на живот! — скомандовала я, вставая. Ух ты, у меня получилось настолько уверенно, словно я каждый день такое мужу говорю!
Этот паразит послушался. Но КАК он это сделал! Прежде чем лечь, как сказано, он пару секунд увлеченно гладил мой чулок, исподволь забираясь все выше… пока его рука не скользнула у меня между ног. Я едва сдержала стон, но сдержала же, и до сих пор этим горжусь! А Шади поглаживал, ласкал ТАМ, и вдруг все пропало, оставив после себя чувство острой неудовлетворенности.
А мой развратный, нахальный, такой любимый муж демонстративно, по-кошачьи облизал пальцы, несколько раз вдохнул мой запах, и только потом лег на кровать. На спину, паразит!
— Ну же, скажи, что я плохой мальчик, — и смотрит с вызовом!
Я только усмехнулась в ответ, провоцирующе и лукаво. Наступила коленом на кровать, нагнулась к нему… и легко-легко подула на гордо стоящий член. Затем откинула края халата и уселась на не успевшего отреагировать Шади сверху, прижав его плоть своей. Слегка поерзала, чувствуя, как там упруго бьется пульс, и наклонилась к его лицу.
И произнесла шепотом, на ухо:
— Ты очень непослушный мальчик! За это я тебя на-ка-жу!
Вот теперь и его окончательно проняло. Мой муж застонал от возбуждения, прогибаясь подо мной:
— Да-а-а-а!
— Да, госпожа, — напомнила я все так же интимно, на ухо.
На меня опять хитро-хитро сверкнули глазищами из-под полуприкрытых ресниц. Если он и пытался скрыть улыбку, получилось у него плохо. Самый непослушный мальчишка на свете резко обхватил меня руками и перевернулся, подминая меня под себя:
