Я задумалась, а потом стала обстоятельно докладывать, ну, вот просто как о происшествии, не имеющем к нам двоим никакого отношения:
— Сначала в регистратуре поругалась с Баклажанкиной подружкой. Потом мне санитар за две сотни дал адрес Жанки. А пока в такси летела, комм пиликнул, что у тебя программа обнаружения включилась. Тут я решила, что у тебя точно неприятности, и рванула по пеленгу. Ну, и все, ты нашелся на стоянке у маркета, а дальше на такси и домой.
— А чего ты тогда так разозлилась, если почти не искала? — и лицо такое сделал, как будто я его расстроила. Р-р-р-р!
— Слушай! — похоже, выяснять отношения придется. — Проехали, а? Тебе обязательно надо заставить меня вспоминать, как я чуть не сдохла, мотаясь по городу и представляя, что за ближайшим углом твой труп валяется? На меня эта тетка, из чьей машины я тебя выволакивала, смотрела, как на дебилку, и шокер приготовила отбиваться, если кинусь!
Он ненормальный, шешен амы. Чем больше я ругалась, тем ярче эта наглая морда начинала светиться. Нет, он пытался сделать серьезное лицо, но не преуспел. И радостным таким голосом спросил:
— То есть ты из-за меня нервничала?
— А из-за кого еще?! Из-за инопланетного дедушки?! — все, мое терпение лопнуло. Сейчас я его снова прибью, но теперь по башке!
— Точно из-за меня, а не из-за того… не из-за Саяна? — выпалил и замер, словно опасался моей реакции.
Упс… из меня сразу весь запал улетучился, как воздух из воздушного шарика. А потом откуда-то снова образовался!
— Ты дурак совсем, что ли? Саян — это Саян. Его я буду спасать всегда… Но ты-то мой друг! Я за тебя переживала, за паразита такого, чтоб тебе шайтан иголку в стул воткнул!
И тут он вдруг, как по мановению волшебного посоха, перестал светиться, уткнулся в свой сок и буркнул коротко:
— Извини.
И что это было?!
Не знаю я. И знать не хочу. Пойду лучше обед готовить.
Глава 10
Шади:
Несколько дней я старательно не то чтобы игнорировал, нет, езумдун, я мило общался с Адиль, но… Внутри почему-то постоянно ныла какая-то воспаленная заноза. Я злился, непонятно только, на кого. Вот попадись мне сейчас Саян… Эшекбардык, когда я впервые поймал себя на мысли, что хочу набить ему морду, просто на автопилоте добрел до камбуза и влил в себя залпом треть бутылки виски, дико жалея, что на яхте нельзя просто взять и покурить. В больнице тоже было сложно, но главное — нечего. Принципиальная Адилька отказалась принести мне мою пачку, а дерьмо, что притащила Жанна, в рот брать было противно: про низкое содержание никотина тут не слышали точно.
На яхте, если извратиться, найти способ покурить можно. Только кайфа не будет. Я специально никакого оборудования для этого не ставил — не задумываясь, почему. БЛИН, не захотел, и все! А вот сейчас не отказался бы выкурить сразу пачку, как на Мицарэ.
Вот ведь бабы! До чего довели, корзалып. Если это и есть влюбленность, то ну ее к шайтановой праматери.
Адиль — классная телка, но чужая! Чужая, сирлиткетбер! К тому же еще и моего друга.
Так что, едва осознав, что происходящее никакого кайфа мне не несет, только проблемы, залез в рубку, заперся и вылезал только пожрать. Я даже спать стал в кают-компании, озуналып, делая вид, что оно само так получается. Будто бы я засыпаю под фильм, третью ночь подряд!
Адиль посматривала на меня удивлено, но молчала. Нет, бабы, которые скандалят и громко требуют то, что им, по их мнению, положено, бесят! Но молчание Адильки меня тоже злило до зубовного скрежета. Я не понимал, что у нее в голове, и тихо зверел, потому что впервые мне было это важно. Когым дыжей берме, мне было важно знать, что за фигню напридумывала себе чужая телка!
Мне нужны были ее эмоции, хоть что-то, отличное от спокойного миролюбивого дружелюбия. И пусть я был под вейдже и плохо соображал, но говорил ей чистую правду: раскрасневшаяся, со зло сверкающими глазами, размахивающая ремнем, она была прекрасна.
Вспомнив Адильку и свои ощущения, я рванул на камбуз еще быстрее, чем в прошлый раз. Нашел уже начатую бутылку виски и влил в себя еще треть. Потому что нельзя на трезвую голову вспоминать, как девушка твоего друга довела тебя до оргазма, причем не совсем традиционным способом. И тут эта… всуе упомянутая… причина моего запоя, езумдун, появилась в дверях камбуза.
— Есть будешь? — мрачно поинтересовалась она, с осуждением глядя на бутылку.
— А чем сегодня меня побалуешь? — я сделал еще несколько жадных глотков и с вызовом посмотрел девчонке прямо в глаза.
Она подошла ко мне и отобрала бутылку, поставив ее на место:
— Плохо же будет.
— Можно подумать, это тебя волнует, — буркнул я, но вместо того, чтобы продолжить пить, вздохнул и уселся на столешницу возле раковины.
— Шади, ты дурак? — только из-за усталости в ее голосе я не взвился и не нахамил.
— С чего вдруг? — спрыгнув, я все же взял бутылку, вновь устроил свою задницу на столешницу и, сделав пару глотков, вопросительно взглянул на собеседницу.
— Ты когда в последний раз взвешивался? — с неожиданным интересом спросила она, подходя вплотную и снова забирая бутылку.
— Между прочим, моим кормлением заведуешь ты! — выдал я дрогнувшим почему-то голосом. И спрятал руки за спину, опершись на них, от греха… Хотя… вот интересно, если я ее снова разозлю, и она опять… Эшекбардык, облизнув губы, я с вызовом посмотрел на Адиль.
Бутылку она мне так и не вернула, так и держала в руках, продолжая стоять близко-близко, вот только руку протяни и…
— То есть ты предлагаешь мне тебя не кормить? Потому что иначе у меня пупок развяжется опять тебя на себе таскать от медкапсулы до кровати! — с укором произнесла она, повернулась к раковине и вылила туда все, что оставалось. Я с тоской прослушал, как журчит вкусный целебный напиток, вздохнул, выдал про себя забористую фразу на языке первопоселенцев и пробурчал:
— В моем баре вейджкоктейля нет, а любое другое спиртное я могу пить литрами и при этом не теряю способности нормально соображать и передвигаться, езумдун.
Теперь мне этот случай до конца полета припоминать будут, как я понимаю. Пусть не "я тебя предупреждала", так, корзалып, "я запарилась тебя на себе таскать". Что еще обиднее, сиздинучун!
Адиль вдруг застыла на полмгновения, а потом со звоном и грохотом уронила пустую бутылку в раковину.
— Ну извини, — очень тихо сказала она. — Извини! — повторила она уже громче, но не поворачиваясь ко мне, а настойчиво сверля взглядом стену. — Я не хотела! И… у меня тоже нервы! Да, я сорвалась, признаю, но это не потому, что я… что мне… мне так же неприятно об этом вспоминать, как и…
— Неприятно? — я нахмурился, пытаясь сообразить, о чем именно она там мямлит в стену. Мне напоминания о том, что я так лоханулся с Жанной, тоже как серпом по яйцам. А вот о том, что было потом… Или она именно об этом? Нет, вряд ли, у нее такой взгляд был! — Ну, вот и не вспоминай, кто тебя заставляет! Я как-нибудь переживу без напоминаний о том, как ты героически меня на себе таскала. Вроде как уже извинялся и даже признал, что был неправ. Если тебе мало, могу еще раз…
