Езумдун, зордуктап кеп джолу! Это я еще и разрешение собственным задом повертеть должен буду спрашивать?!
Когда мы дошли наконец-то до тридцати, мне уже было почти все равно. Я спокойно лежал, терпел, не дергался, четко считал и просто мечтал о том, когда же все это закончится.
Я уже плохо представлял, сколько мне досталось на самом деле, когда произнес "сорок", а тетка удовлетворенно выдала:
— Ты хорошо запомнил урок, мальчик?!
О, да… Если хочешь спасти друга, пропавшего на Венге, никогда (НИКОГДА, корзалып!) не лети туда сам, придурок! Я запомнил, осознал, теперь меня можно отпустить из этого дурдома?
Но после того, как я на коленях поблагодарил зайкофила за потраченное на меня время, она приказала вернуться в позицию "голым задом кверху" и поразмышлять о своем поведении.
— Обычно наши мужчины делают наоборот — сначала раскаиваются, размышляют, просят прощения, а уже потом мы их наказываем, снимая чувство вины за содеянное. Но ты, зайка, вырос в другом обществе, где раскаиваться принято только во время наказания, да и то частично, из-за того, что застали совершающим ошибку, а не потому, что ее совершал. Но надеюсь, ты все-таки уже начал обдумывать свое поведение. Находясь в том же положении, что и во время наказания, тебе будет легче сосредоточиться на размышлениях. Я пока оставлю тебя одного. Лежи спокойно и раскаивайся.
Эшекбардык, ничего глупее в моей жизни еще не было. Стоять голым, облокотившись на откидной столик, задницей в потолок… и размышлять о содеянном.
Что я такого содеял? Фигню не слушал?! Езумдун, да они сами этот бред как иностранные песнопения воспринимают, наверное. Потому что если только начать осознанно вслушиваться, сразу становится ясно, что перед нами бредятина!
И вообще, я жрать хочу… В психбольницах строгий режим питания должен быть! Хотя это если пациенты — психи, а лечат их нормальные люди. А тут наоборот же…
Не знаю, сколько я отдыхал, но настроение у меня было ниже плинтуса, когда зайкофилка явилась снова. Наивная тетка решила, что у меня такая кислая рожа потому, что я раскаялся по полной, а не потому, что мне ужина не дали. Да, на самом деле, к шайтану этот ужин, я бы и голодный отсюда ушел…
Но фильмы с поркой я, наверное, долго теперь смотреть не смогу. Может, стоит помолиться и пообещать, что вообще не буду? Пусть сильно верующим никогда не был. И уж если молиться…
Нет, я уже понял, что сам, скорее всего, отсюда не выберусь. Хотя надежда еще слабо трепыхалась на реанимационном столе, и я иногда делал ей искусственное дыхание. Но… Реальнее все же, что меня спасет Адилька. Опять. Только если она и в этот раз придет меня спасать одна — кранты… А как мне ее предупредить? Как ей дать знать, что я здесь? И "здесь" — это где, вообще? Где я?! Сиздинучун!
— Подъем у нас в шесть утра, потом сходишь в тренажерный зал, позанимаешься под присмотром Бруймы. Посмотришь, как ведут себя другие мальчики. Потом помоешься, позавтракаешь и сядешь читать Кодекс до обеда. После обеда, если будешь хорошим мальчиком, я разрешу тебе погулять.
Так, путь на свободу лежит через знание Кодекса! Прекрасно, корзалып! Что я, к экзаменам за одну ночь не готовился? Прогулка — это то, что мне нужно. Хоть ходы и выходы запомню.
Я покрутился, голодный, еще минут сорок, пытаясь улечься так, чтобы ноги и задница, намазанные какой-то вонючей дрянью, не ныли, и живот не страдал. И еще мое достоинство, корзалып! Оба… Мужское, вбитое их многохвостовкой в стол и… тоже мужское, которое угомонилось на этапе прихода настоящей боли, но теперь, вспоминая начало наказания, снова решило ненавязчиво заявить о себе, предложив сексотерапию для гордости и психики. Но разум никакой терапии не хотел, и я был с ним полностью согласен.
Какой секс, когда я непонятно где, непонятно, кто меня заказал, непонятно, по какой причине, неясно, что с Адиль… И я сам смутно представляю, что ждет меня утром.
А еще, когда я попросился в специально предназначенное место, то выяснил, что в него тут тоже принято ходить по графику. Совсем озверели, езумдун!
Утром меня ждали Бруйма и тренажерный зал. Там занимались другие парни, целых три человека. Но подойти к ним громадная телка-орк не позволила, так что я наблюдал за ребятами только издали. Мои ровесники, и один, судя по напряженно-растерянному лицу, тоже не совсем от мира сего.
— Двое наших развлекают заказного, после психокоррекции, — пояснила мне Бруйма. — Ему пока вредно испытывать сильные эмоции, а ты полезешь с вопросами. Так что давай, двигай ногами…
Меня прогнали по всем имеющимся тренажерам, повесили диагноз: "Слабак, но есть с чем работать!" и, наконец, вернули обратно в комнату, где меня уже ждал завтрак. Для человека, который не ужинал, его оказалось отвратительно мало, но мои умоляющие взгляды на орков не действовали. Пришлось радоваться тому, что есть. А потом брать их бредятину и читать, потому что я должен был… Обязан был, корзалып! заслужить право на прогулки.
* * *
Этой зайкофилке в наш бы университет преподавателем! Предмет все знали бы на отлично, особенно с ее методами. Нет, реально, не баба — монстр! Она меня гоняла по трем главам так, что я вспотел от напряжения. И только убедившись, что я могу чуть ли не постранично воспроизводить текст и даже врубаюсь частично в то, что там написано, она удовлетворенно улыбнулась:
— Ну вот, зайка, можешь, когда хочешь. Значит, пряники тебя больше стимулируют, это даже хорошо.
Дальше я пошел с Бруймой на прогулку. Ну… романтики по нулям, зато когда я едва не упал, запутавшись в корнях деревьев, она легко меня поймала за шиворот. И вообще, в отсутствие зайкофилки она была вполне нормальная телка, только крупная. Очень крупная. И молчаливая, корзалып! Как я ее ни раскручивал, как ни пытался завуалированно выяснить, куда мне бежать потом надо — кремень! Но зато на любые другие темы с ней вполне можно было общаться. О птичках, о шушерках, о том, какие ягоды съедобные, а какие — нет. О том, что у слоногемотов скоро гон…
Потом был обед, затем Кодекс, сдача зачета, банные процедуры и… На этот раз меня привели в другую комнату. Робота и медсестры в ней не было, зато был большой экран во всю стену.
— Твоя госпожа желает полюбоваться тобой и твоими успехами, — пояснила мне зайкофилка и отошла в сторону большого шкафа со стеклянными полками. "Мечта извращенца", то есть меня. Страпоны и фаллоимитаторы всех видов и размеров, прищепки, зажимы, шарики анальные… М-м-м-м! Но не здесь и не с этими телками!
Бруйма, склонившись к моему уху, прошептала:
— Будешь рыпаться, отправят на психокоррекцию!
Умеют орки успокоить, озуналып! Сразу от души отлегло…
Тут появилась зайкофилка и своим ласково-вкрадчивым голосом произнесла:
— Раздевайся, малыш, порадуй свою госпожу.
Уж не знаю, чем я там должен был эту неизвестную мне… вот даже не знаю, старая перечница или просто взбалмошная тетка… ну вряд ли она моя ровесница, правильно же? Короче, мозги у меня поплыли, на экран этот без дрожи и зубовного стука смотреть не могу, от присутствия зайкофилки озноб усиливается, да и Бруйма со своим успокоительным явно не в тему. Но хорошо, что предупредила, а то у меня уже было желание в приступе агрессивной паники разнести здесь все, что успею.
