Переночевав в палатке с наложенными печатями влагостойкости и прочности в спальнике с подогревом и сытно позавтракав, мы двинулись дальше. Но уже через пару часов откуда–то спереди и справа до нас донёсся знакомый звон сталкивающегося металла. И не прошло и минуты, как у нас с Раэлем завязался жаркий спор.
— Ты точно самоубийца! За нами охотится Лорд, свои бы шкуры сохранить, а ты хочешь влезть ещё в какую–то переделку?
— Там кто–то сражается. Если мы поможем одной стороне, то вполне можем получить от них помощь. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что сейчас нам любая подмога сгодится?
Со своим ростом и комплекцией полуэльф, когда злился, выглядел ну очень забавно, словно возмущённый насильным отключением компьютера школьник. Вероятно, поэтому я никак не мог разозлиться в ответ, к тому же с трудом сдерживал улыбку, из–за чего Раэль, похоже, распалялся только сильнее. И это играло мне на руку, так как с холодной головой мне было проще сбривать его аргументы и придумывать свои.
— Да это может быть кто угодно! Они вполне могут объединиться против нас, ты об этом не подумал? Или полученная от артефакта сила тебе мозги выжгла?!
— Как по мне, вероятность того, что мы случайно наткнёмся на две группы, которые неожиданно будут иметь к нам бо́льшие претензии, чем друг к другу, крайне мала. А вот выторговать себе какие–нибудь плюшки за помощь есть все шансы. К тому же ты ведь сам говорил, что специализируешься на скрытном проникновении и разведке. Пойдём туда, ты подберёшься, проверишь — вряд ли они, занятые друг другом, тебя заметят. Если поймёшь, что дело пахнет жареным — мы оттуда укатимся колбасками, только и видели. Как тебе такой план?
Контраргументов Раэль придумать так и не смог. Так что спустя пару минут мы подобрались достаточно близко, чтобы стали различимы голоса, после чего его рюкзак оказался у меня на плечах, а сам полуэльф на полусогнутых двинулся на звуки боя. Вернулся он быстро, пожалуй, даже очень, покрасневший и глуповато ухмыляющийся.
— Ты чего это?
Он подошёл и положил руку мне на плечо.
— Прости, я был неправ. Нам просто необходимо вмешаться. Бросай рюкзак и давай за мной, а то мы опоздаем.
И уже очень скоро я понял, в чём причина такого странного его поведения.
Сражавшихся было шестеро. Четверо глумливо гыкавших мужиков совершенно криминальной наружности против пары девушек. Вернее, одной–единственной девушки. Вторая просто пряталась в палатке, одновременно плача, угрожая бандюганам разными страшными расправами и истеричным тоном приказывая своей защитнице поторопиться и разобраться с нападающими. Я знал такой типаж ещё с Земли. Богатенькие девочки, привыкшие, что всё и вся крутится вокруг них, с одной такой даже встречался. Сбежал через месяц, не выдержав её загонов и требований. С тех пор у меня на таких баб выработалась стойкая аллергия, и от её криков возбуждённой макаки мгновенно схлопотал начинающуюся мигрень.
А вот её спутница, воительница, вызывала у меня ровно противоположные эмоции. По сравнению с ней четверо уголовников не были особо сильны, Омеги, максимум совсем слабенькие Беты, тогда как её статы вряд ли уступали моим, а то и превосходили. Сражайся она с ними в одиночку — давно бы переубивала всех и пошла своей дорогой. Но ей надо было защищать истеричку, и кодла умело этим пользовалась, старательно атакуя именно палатку, из–за чего у воительницы не оставалось времени на контратаку, и инициатива оставалась полностью на стороне нападавших. И тем не менее, она продолжала самоотверженно оберегать влагалище с претензией на избранность. А ещё она была очень красива. Высокая, похоже, даже выше меня, фигуристая, чуть более накачанная, чем считалось нормой, но меня такое всегда даже привлекало, как и короткая, почти мальчишеская стрижка необычного бронзового цвета. И тот факт, что сражалась она всё это время полностью обнажённой, лишь усиливал моё восхищение.
Раэль, сто процентов, поменял своё мнение именно из–за этого. Я бы не сказал про себя, что я — какой–нибудь крутой следопыт или сыщик, но, судя по лежащей чуть в сторонке, рядом с небольшим ручейком, броне, бандюганы застали девушку за, скажем так, тщательным умыванием. И, не имея возможности одеться, ей пришлось сражаться, как есть, демонстрируя все свои преимущества. Поэтому же, вероятно, всё это и длилось так долго. Воительница не могла как–то навредить мужикам, опасаясь, что они нападут на истеричку, а четвёрка не била всерьёз, не желая повредить «товар». Ну, тут даже думать не надо было. Подмигнув полуэльфу, я достал из ножен мечи и, пару секунд потратив на подгадывание удачного момента, бросился в атаку.
После первого боя с подмастерьями Ветви и Богзом, я, как мне кажется, преодолел одну из самых больших преград на пути к хорошему воину. На Земле я нередко дрался. Когда был мелким с соседскими пацанами, и с одноклассниками мы пытались подражать Рокки или Ван Даму просто потому, что это казалось круто. Потом, став постарше, встревал уже реже, так как без повода, пусть зачастую и надуманного, никто уже не лез, но всё равно стабильно раз в месяц–два возвращался домой в синяках и кровоподтёках. Да и что там, помер я ведь тоже в драке. Так что бить и получать удары для меня было не в новинку.
Но в отличие от того упыря, что пырнул меня бабочкой в печень, в моём мозгу всегда стоял какой–то стопор, останавливавший меня, когда я собирался ударить сильнее. Я не был пацифистом и, попав в этот мир, работающий по другим, более жёстким законам, без каких–либо проблем смирился с убийствами. Старый боров–мэр, Алила, те солдаты в поместье — я убил их и не испытывал по этому поводу сожалений. Но тогда этот стопор ещё никуда не исчез, я заставлял себя бить и убивать. Теперь же осознание того, что от взмаха моего меча может оборваться чья–то жизнь, перестало вызывать отторжение. Наоборот, в последний раз я ощутил острый, ни с чем несравнимый кайф. Что–то похожее я испытывал в жизни лишь однажды, когда девушка на день рождения подарила мне прыжок с парашютом. Но даже тогда это не было настолько ярким и будоражащим впечатлением. Наверное, мне должно было быть жутко от того, к чему это могло привести… не было.
Вырвавшись из–под прикрытия деревьев, я за секунду преодолел отделяющие меня от сражавшихся метры и рубанул мечом наотмашь, вложив в удар все свои скорость и вес. Уголовник, стоявший ко мне спиной и не успевший никак отреагировать на моё появление, разделился на две части в районе живота, и на землю из упавшего тела вывалились обрубки кишок, полные переваренной каши. Бой мгновенно замер, все пятеро оставшихся участников повернулись ко мне в примерно одинаковом шоке.
— Гнедого завалил, — без какой–либо злости или желания мести в голосе, просто констатируя факт, произнёс один из бандюганов.
— Что ты за хер? — поинтересовался второй, — Ты с этим бабьём? Лучше не выёбывайся, мы готовы поделиться. Можешь трахнуть одну из них первым, я лично не против. Что скажете, мужики?
— Если мне достанется — вперёд, — усмехнувшись, ответил третий.
Первый просто кивнул, соглашаясь с предложением. Что же, спасибо, конечно, но делиться с вами я не собирался.
