— Я вообще-то к тебе как лицо официальное, — с кислой рожей осмотрев меня, сказал он.
— И что? Мне встать во фрунт и отдать приветствие?
— Можно бы и просто чуть поучтивее.
— Солдат своих строить будешь, — ответил я в обычной хамской манере Армана, не желая выходить их образа. — Или кто у тебя там, монахи?
— Ты как со своим старшим братом разговариваешь? — рыкнул Арий.
Я громко и с шумом почесал пятерней пузо. Начальник, тоже, нашелся.
— Как старший брат того заслуживает, так и разговариваю. Или что, господин Искореняющий, в подвал меня пытать потащишь?
— Не был бы ты моим братом — с удовольствием.
— Спасает меня только братская любовь? — усмехнулся я. — Ну давай, спрашивай.
— Я так понимаю, ты хорошо знал отца Барентия? — риторически спросил брат.
— Так же, как и ты. Я эту скотину с самого детства видел по сто раз на дню.
— Не слишком почтительно, — покачал головой брат.
— Сам знаешь, почтения от меня не дождешься. Тем более можешь себе представить, на чем я вертел твой…
— Вот про это я и говорю. Как мне передали, у вас в последнее время были неприязненные отношения?
— А то, — с готовностью подтвердил я. — Еще какие!
— И что вы не поделили?
— Все. Девок и вино.
— Ну этого добра в замке достаточно. Я говорю про другое, — он кивнул на лежащий возле кровати меч. — Видели, как ты этим мечом засадил Барентию между ног.
— Я не нарочно, — вновь пожал плечами я. — Так получилось. Уж слишком он наседал на мой законный трофей, хотел его себе отмутить, чтобы продать. Совсем ему золотые глаза затмили. А теперь на них положат медные.
— Ты его? — в упор спросил брат.
— Нет, что ты, — спокойно ответил я.
При любом ответе надо идти в голимое отрицалово — ничего не знаю, я не я, лошадь не моя.
— И чем закончился ваш спор?
— Я пообещал ему яйца этим мечом отрезать и принудительную трезвость наколдовать. Ему это не понравилось.
Брат тихонько хохотнул.
— Круто ты с ним.
— А как иначе? — возбужденно сказал я. — Если этот урод пообещал полностью уничтожить клан за занятия Скверной? Всех под ноль? Я что, должен был с ним душеспасительные беседы вести? Типа, не надо, дяденька, я готов, отдамся, только папку с сестрой не трогайте? Я не такой, ты это знаешь. Меня лучше не трогать.
— Вот это меня и беспокоит, — вновь покачал головой брат. Судя по тому, что у него это движение получается все чаще, я уже начинаю подозревать, что у него это профессиональный нервный тик.
— Не о чем тут беспокоиться. Если бы продолжил дальше — да, я бы его прибил. Но ему повезло спиться раньше. А как он бухал — ты помнишь, когда мы росли. Только тогда у него печень была помоложе и более выносливая. Ну и допился в конец.
— Отец сказал, что у тебя не простая собака, а Спутник?
— Да, — я глянул на Друга, спокойно лежащего на перекрещенных лапах и изучающе глядящего на брата. — И только благодаря ему я и все в замке живы. Именно он почуял лежку эльфов, и мы всех их перебили. Оттуда и трофей, законный, взятый с тела убитого мной. Никому не отдам.
— И не возьму, — сказал брат. — Живые вещи так же нельзя брать, как и живых существ, они могут так же вцепиться тебе в глотку.
— Точно подмечено, — поддакнул я.
— А вчера ночью где ты был? — не отставал брат.
— Тебе напомнить твои опыты, когда ты был в моем возрасте? Как ее звали, кажется Мими?
— Мари, — внезапно покраснел брат
— А, спутал. Мими, наверное, в сенарском борделе для господ Искореняющих! — хлопнул я себ по лбу. — Точно! Как я мог забыть!
— Паяц, — резюмировал брат.
— Ага, — довольно ответил я. — С допросом покончено?
— Ты настоящего допроса не видел. С пристрастием.
Вот тут ты ошибаешься. Я не только видел, я еще их и проводил. В том числе и с пристрастием, особенно в полевых условиях. Так что вряд ли что-то новое ты мне сообщишь.
— Ты к нам надолго?
— До завтра. Напишем акт, увезем тело…
— Остался бы ты здесь, — посоветовал я ему. — Место хорошее, дом родной, да и клану бы здорово помог…
— Не могу.
— Рвешься в магистры?
— Уже магистр, — брат расстегнул рубаху, показав висевший на шее на золотой цепочке такой же круг Единого.
— Быстро ты! — выпучил глаза я.
— Самый молодой из магистров, — гордо сказал брат. — И если бы ты усердней занимался, то смог бы вступить в Орден!
Ну тут уже пошла неуемная реклама, свойственная тем, кто нашел себя и сделал карьеру в отстойной организации. Типа, иди к нам, у нас суп гуще и хрен толще…
— Нет, спасибо, — с кривой ухмылкой сказал я. — Как-то не тянет. Не особо верующий я. Хотя среди вас там одни атеисты, зато статус хороший и обеспечение тоже. Сыт, пьян и нос в табаке. И служба — не бей лежачего.
— Ну все-таки Орден стоит на страже…
— Вина и баб, судя по усопшему, который у вас долго служил. Тупому и полуграмотному, зато с замашками мелкого вертухая. Бесстыжему, жадному и подлому. Вот психологический портрет вашего идеального брата.
— Язык прикуси, — посоветовал мне брат. — Если скажешь такое кому-нибудь еще, тогда тобой точно Орден займется, обвинит в Скверне и очистит от нее, причем как можно более медленно и болезненно.
— Правда глаза колет? — ухмыльнулся я. — То, что ты вляпался туда по самое не балуй со своими идеалами, не значит, что другие твои сослуживцы не могут быть мудаками.
— Идеалы тут ни при чем. Просто у меня не было выбора, — скривился брат. — Как ты думаешь, долго ли жили бы вы и наши с тобой родственники, если бы я не был на этом месте? Мы все неблагонадежны, как оказалось. Ну теперь все это исчезло из списков. Знаешь какой лучший способ перестать бояться черта?
— Самому стать чертом, чего уж там, — пожал плечами я.
— Не дурак. И мне пришлось это сделать. А на посту одного из магистров Ордена я могу делать праведные дела, пусть и находясь, как ты точно заметил, среди толпы мудаков. Своим поступком и карьерой я спас весь наш род и клан целиком. Как я подозреваю, ты тоже, — он подозрительно посмотрел на меня.
Смотри, смотри, гляделки не помогут. Я обучен профессионально обманывать. И противостоять пыткам тоже.
— Я вроде пока еще ничего не сделал, — скорчил неопределенную гримасу я.
— Ладно, пойду навещу Иль, — сказал он. — Но о работе на Орден подумай, вдруг пригодится…
