– С чем пожаловали? – сразу за дело взялся он.
– Нужен люцифер, сравнимый по весу с моим, – так же с места рванула Вероника. Я ожидал некоей беседы, что-нибудь из ряда семейных вопросов, но деловой тон взял обороты.
– Огранённый, – скорее утверждая, чем спрашивая произнёс Георг.
– Именно.
Взгляды дочери и отца пересеклись, готов утверждать, что это скорее напоминает дуэль, мужчина отвел первым.
– Вероника, ты же понимаешь…
– Пап! – сыграла голосом девушка.
– Хочешь сказать, что…
– Да.
Лицо директора претерпело мимические метаморфозы и как итог – кивок. После слов благодарности, попрощались и выходим, яснее ясного, что глубина недоумения и смятения готова поглотить моё сознание – вообще непонятная сцена и точно не ожидаемая.
Останавливаемся на лестнице, ведь я уже не могу держать в себе:
– А-э, как бы… Что это было?
Вероника торжествующе улыбается, причём явно давно.
– Ну, я выиграла дуэль и это прекрасно.
Я чуть за голову не схватился.
– Вообще не врубаюсь о чём ты? Какой-то спор на люцифер?
– Хе-хе, – торжествующе рассмеялась она, – нет, Матус. У нас с отцом есть давнее соперничество – он считает, что умнее и сообразительнее. Сегодня я продумала все возможные лазейки для отказа и закрыла их. Это победа.
Я попробовал сбросить напряжение в нервном смехе.
– Выходит тебе важнее было одержать интеллектуальную победу, чем получить люцифер? – уточнил следом.
– Не совсем так, просто знаешь какой он иногда заносчивый? Конечно, сколько бы не проходил тестов – высший бал… Фотографическая память… потрясающая смекалка и работоспособность… А тут раз и проиграл!
Вглядываюсь в искреннее выражение радости на лице моего идола. И в ответ:
– Теперь понятно. Ну, что ж, поздравляю и спасибо.
Девушка заискрила глазами.
– Пошли, сначала выберем камень, а потом уже благодари. Там есть очень впечатляющие.
Вновь начался путь открытий и, через знакомый холл, мы идём прямо, в отделке превалирует серый цвет с гладкими поверхностями – либо кафель, либо сталь, либо стекло. Справа и слева открываются лабораторные отделы, где все сотрудники в спецодежде, многие за мониторами, остальные возле непонятного оборудования, приятно видеть частые улыбки на лицах и слышать доносящийся смех в разговорах. Вероника ведёт дальше, к компактной камере хранения.
– Здесь и временно, и на постоянной основе содержат образцы, – рассказывает дочь Георга. – С люцифером уже всё, то что сейчас покажу – наверняка последние из синтезированных. Во всяком случае в рамках нынешнего проекта комплекса.
– Звучит как-то грустно, – отметил я.
Вероника обернулась, под шорох закрывающейся стеклянной двери.
– Да, пожалуй. Ну может ещё найдут куда применить.
Камера хранения – столь же холодное цветом место, ибо кругом чернеет пластик отсеков, тёмно-серая сталь ручек и накладок. Пол в тех же тонах, а на одной из стен есть монитор, председатель быстро нашла на экране нужный номер и ввела код доступа. Справа, по окантовке, высветился один из ящиков, я прямо залюбовался на это действо – казалось, что внешняя часть монолитна, а теперь там бегают огоньки – прекрасное решение.
Вероника выдвинула блок, подобный полке в шкафу, только в раза три длиннее, в нём, под стеклянными крышками, лежит несколько десятков камней. Глаза впиваются в неземную красоту и глубинное мерцание – словно колдовство какое-то.
– Здесь уже огранённые, – поясняет Вероника, – чуть меньше размерами, конечно, но они прекрасны. А там в начале – оригинальный кристалл, каким он синтезируется в результате побочного эффекта. Тебе они больше нравятся, что ли? – спрашивает она, видя, как больше смотрю на первородные образцы.
– Да, – с воздыханием отвечаю я, – вон тот, похожий на корону.
– Кальдерический?
Интересное слово возвращает к действительности.
– Это как?
– Ну, в виде кальдеры, тоже, что кратер, только больше и выглядит примерно так, – отвечает она, грея улыбкой.
– Ну да, наверное, – согласился я, обретая первое знакомство с кальдерами. – Его можно взять?
Изящные пальчики вероники вытащили кристалл, и я, увидев ближе понял, что же в нём нравиться – дикая, математически выверенная красота. Основание круглое и плоское, как таблетка, по контуру вздымается шесть конусов, ограниченных окружностью, но краёв острых нет, всё словно из мельчайших кубиков-кристаллов и струящийся изнутри свет рассекается на мириады блёсток.
– Раньше и не замечала его, – заворожённо покручивает девушка кристалл, размером с ноготь.
– Хех, а меня сразу привлёк.
Обращаю внимание на восхищённый блеск в глазах Вероники и сердце защемило – прекрасная девушка и великолепный венец технической мысли, подходят друг другу идеально.
Со всем чувством обращаюсь:
– Тогда забирай себе, а маме другой выберем.
– Хм, – лицо Вероники обрело таинственность и глубину, – нет, Матус, именно его и следует дарить. Как самый дорогой в плане личных предпочтений.
Такое признание и слова очень сильны, они с трепетом отзываются в душе.
– Что ж, тогда спасибо. Ты вновь творишь чудеса.
День почти кончился, когда мы вновь оказались на стоянке “Ореола”, дочь Георга сумела показать каждый заинтересовавший уголок в подответственном ему комплексе и я очень доволен. Впечатление от люцифера оказалось сильнее всего и мысли периодически возвращаются к коробочке с камнем, но и научный концентрат впитывал глазами жадно. Такая масштабная система умещается в столь компактном месте, что диву даюсь, сколько сил вложено в реализацию. Плюс к тому, гармоничное соитие нескольких принципов и концепций, с какой стороны не подойди, а Научно-Исследовательский Производственный Комплекс “Ореол” великолепен.
– Тебя домой? – уже в машине спрашивает девушка.
– Ага, – счастливо ответил я, прибавляя следом, – было классно, Вероника. Знаешь, как порадовать и впечатлить.
– Мне и самой приятно, что удалось, – озарилась она улыбкой. – Может расскажешь, как планируешь его подарить?
– Пока особых идей нет, – сообщил я, вспоминая даты. – День рождения у мамы зимой… поженились они весной, так что вручу просто так.
– А ты, когда родился? – спросила Вероника.
Я вдруг понял, что не могу точно ответить.
– Хм-м… двадцать второе, а месяц то ли июнь, то ли июль.
– Не помнишь точно дату рождения? – со смехом переспрашивает спутница.
Подкатило даже смущение.
