Такое было всего несколько раз. Один из них — когда я улыбалась его друзьям. У меня было хорошее настроение, и я забыла, как должна вести себя в их присутствии. Ратмир напомнил мне об этом пощечиной.
— Пожалуйста, не нужно больше вопросов.
— Нет, куколка, так не пойдет. Я буду задавать тебе вопросы, и ты будешь мне на них отвечать, иначе…
— Ударишь меня?
Лицо Камиля кривится так, будто прямо сейчас во рту он чувствует вкус свежего спелого лимона.
— Откуда такие мысли в твоей голове, красавица? Я не поднимаю руку на женщин, детей и стариков. А тебе, видимо, в своей жизни пришлось иметь дела со всякой швалью. Но не нужно, Ален, грести всех мужиков под одну модель поведения. Я хотел сказать, что иначе у нас обоих могут появиться ненужные проблемы.
— Извини, — тихо выдыхаю.
Он как будто бы сейчас отчитал меня, считая несмышленым ребенком. Хотя, возможно, Камиль именно такого мнения обо мне…
— Хорошо, голубоглазка, ты решила уйти от мужа. Почему нужно было делать это таким способом? Напоминаю, что в цивилизованных странах супругов разводят официально по заявлению, для этого не нужно убегать из дома в чем мать родила.
— Ратмир не позволит мне это сделать. У него есть связи и влияние. Он запрет меня дома и не будет никуда выпускать, посадит под охрану, которая даже в туалет меня будет сопровождать.
— Асаев так уже делал? — задумчиво интересуется Камиль, видя, как я нервничаю.
Через пару месяцев после свадьбы я хотела развестись с Ратмиром. Как раз после того, когда он ударил меня впервые. Его извинения не показались мне искренними, и я все рассказала отцу. Но тот лишь отмахнулся от меня, сказав, что я сама все придумала.
Мне даже удалось дойти до загса, но охранник Ратмира, который ходил за мной по пятам и о котором я не знала, сдал меня моему мужу. Асаев извинился еще раз с цветами и дорогими сережками, отвез меня к океану через неделю. Все эти семь дней я жила как под микроскопом перед его людьми. Вроде бы все замялось, но я на всю жизнь запомнила его слова, сказанные стальным спокойным голосом:
— От меня не уходят, Алена.
Если он не отпустил меня тогда, то сейчас и подавно не сделает этого. Мы с Давидом нужны ему.
— Я боюсь, что Ратмир заберет у меня сына. У меня нет работы и своего жилья… — говорю Камилю часть правды. Я все еще не доверяю этому мужчине, и вряд ли в ближайшее время это изменится.
— Это уже ближе хоть к каким-то вменяемым объяснениям. И что ты собиралась делать дальше, Алена? Прятаться в лесу, пока Асаеву не надоест тебя искать?
— Нет… Не знаю… Я не могу больше жить с ним под одной крышей. Что-нибудь придумала бы.
— Без денег, без документов, насколько я понимаю, придумала бы? Если ты так хотела сбежать, можно было организовать все хотя бы с одним чемоданом. И в кроссовках, а не в тапочках. Ты что-то мне недоговариваешь, Алена, и мне это не нравится. Я должен знать, во что я ввязываюсь.
Я закусываю нижнюю губу до боли, обдумывая все происходящее. Мне не дает покоя мысль, что Камиль и мой муж раньше дружили. А вдруг это все — большой спланированный обман для меня? Совсем скоро клетка захлопнется, и все мои попытки вырваться из нее будут бессмысленными.
Глава 15
— Ты не доверяешь мне, — констатирует Камиль, заметив мой паникующий бегающий взгляд. — Только я удостоен такой чести, Ален, или ты вообще никому не доверяешь? Скажу честно, ты выглядишь запуганной.
— А что, если так и есть? — я вскидываю голову с вызовом, собрав по крупицам остатки моего внутреннего стержня.
— Тогда я скажу, что мне жаль. Я рос в нормальной семье, где с мнением женщины считались. Ну, ты уже познакомилась с моей матерью, — он улыбается. — Как думаешь, сколько раз на дню в детстве она вдалбливала мне в голову, что девочек обижать нельзя?
Нас прерывает дверной звонок, и Камиль просит меня подождать. Он возвращается с хмурым выражением на лице и сразу же достает из холодильника бутылку холодной минералки, залпом осушая ее практически до дна.
— Они подключили полицию. Я как в воду глядел, скоро тебя реально начнут искать с собаками. Так скажи-ка мне, Аленушка, зачем им это нужно?
— Я уже говорила, Ратмир не отпустит меня так просто. Он собственник и привык считать, что я принадлежу только ему.
— Звучит так, будто ты смирилась со статусом дорогой игрушки, — хмыкает Камиль.
На самом деле так и было. Я ведь даже выходить за него не хотела. Но мой отец решил иначе. Они с Ратмиром вели какой-то совместный бизнес, Асаев пришел в наш дом однажды и увидел меня.
Мне было восемнадцать, я только-только окончила школу и взяла для себя год перерыва, чтобы определиться с тем, куда мне поступать дальше. А отец вывернул это против меня, хоть и поначалу поддерживал мое решение не принимать поспешных выводов:
— Ты сама решила болтаться без дела, Алена. Если ты думала, что я просто так буду смотреть на это, у меня для тебя плохие новости. Не захотела учиться, значит пойдешь замуж. Асаев — приличный человек, я буду за тебя спокоен. Никто не запрещает тебе пойти учиться потом, будучи в браке.
Но на свободу меня, естественно, так и не выпустили. Ратмир не хотел, чтобы я пропадала за учебой, так я пропустила поступление и в следующем году, а еще чуть позже узнала о том, что беременна.
Меня посадили в золотую клетку и больше никуда из нее не выпускали.
Пока я не сбежала сама.
— Нам придется уехать в город, голубоглазка, — голос Камиля выводит меня из транса, в который я впала из-за нахлынувших воспоминаний. — У меня там квартира. Уж там-то тебя точно искать не будут, а то здесь ты практически у всех на виду.
— Но я ведь никуда не выхожу…
— А ты планируешь и дальше прятаться в доме? Ребенку, как минимум, нужен свежий воздух. Здесь соседи еще больше любят собирать сплетни, потому что им больше нечем заняться.
Всю дорогу Камиль молчит. Только на светофорах, когда мы въезжаем в город, я ловлю на себе его взгляд в отражении зеркала заднего вида. Он абсолютно спокоен, тогда как я постоянно ерзаю на сиденье и верчу головой, смотря в каждое окно по несколько секунд. Мне все кажется, что за нами следит Асаев.
— Такими темпами ты себе нервный тик заработаешь, — Камиль насмехается над моим поведением, затормозив перед новой высоткой в квартале элитного жилья. — Успокойся уже, тебя никто не видел. У меня тонированные стекла, если ты не заметила.
— Тонированные? — я будто отмираю. — Это же запрещено.
Вместо ответа Камиль только загадочно улыбается. Все понятно, связи позволяют ему обходить это правило.
Квартира у него просто огромная. Я даже не знаю, зачем столько комнат одному человеку. Оглядевшись, я прихожу к выводу, что Камиль все-таки предпочитает минимализм — здесь, как и в доме, нет ничего лишнего. На первый взгляд вообще может показаться, что в квартире никто не живет.
