Она сидела с закрытыми глазами, зажавшись в угол.
– Я сдаюсь, мистер Мейсон. Я расскажу, благодаря чему Дюрант
имел власть надо мной. Сестра вышла замуж за Хомера Стиглера, и вскоре его
забрали в армию, на флот. Пока его не было, она встретила одного говорливого
проходимца. И все это случилось в тот момент, когда ее брак был на грани
распада. До Фибе доходили слухи о заморских связях Хомера. Она решила, что
совместной жизни не получится, но никакого письма, вроде «Прости, дорогой
Джон…», писать не стала. Она решила продолжать свой роман, а по возвращении
Хомера все рассказать или присмотреться, как он поведет себя. Вскоре Фибе
узнает, что беременна. Она решает оставить ребенка, но вдруг, почти перед
самыми родами, получает письмо от Хомера, в котором он раскаивается, что
связался с одной девицей. Он пишет, что все это глупо, несущественно, не более
чем просто физическая близость, которая необходима мужчине, когда он вдали от
дома и скучает по женщине. Он просил прощения и обещал приехать через шесть
месяцев. Он хочет забыть прошлое и все начать сначала. Фибе – единственная
женщина, которую он любит и когда-либо любил. К тому времени сестре стало ясно,
что она связалась с негодяем и повесой, который, узнав о ее положении, сразу же
исчез. И тут она поняла, что во что бы то ни стало хочет сохранить свой первый
брак. И для достижения этой цели она решила использовать меня…
– Поясните, пожалуйста.
– Она написала Хомеру, что я пережила бурный роман и должна
родить ребенка. На это время она пригласила меня к себе. Когда наступит срок
рожать, мы уедем в Калифорнию, а после родов отдадим ребенка на усыновление.
– И что же произошло?
– Мы уехали в Калифорнию. Фибе родила ребенка, но под моим
именем, и мы пристроили его в один из этих домов, вы знаете. Возвратившись в
Орегон, сестра встретила Хомера, и они зажили очень счастливо. А спустя
некоторое время Хомер предложил усыновить мальчика, которого считал моим сыном.
Вот такая история. Я подписала нужные бумаги, Хомер и Фибе усыновили ребенка и
теперь очень-очень счастливы и даже благодарны заблудшей сестре, отказавшейся
от собственного сына.
– Что может произойти, если Фибе расскажет ему правду
сейчас?
– Не знаю. Хомер – своеобразный человек. Ему свойственны
крайности. Он большой собственник, ну, как все мужчины.
– Ну все-таки, что же может произойти, если она расскажет
ему все сейчас?
– Он убьет ее и себя тоже. Он разнесет весь дом. Это такой
темперамент! О боже, если он узнает, это будет конец всему.
– Как узнал об этом Дюрант?
– Да, это вопрос… Я не знаю, как он узнал, но он поставил
перед собой такую цель, и он ее достиг. Он знал этот семейный секрет и
благодаря ему мог делать со мной, что хотел. Бывали времена, когда мне хотелось
убить его. Он…
– Одну минуту, – прервал ее Мейсон. – Посмотрите… О-о!
Максин подняла глаза:
– В чем дело?
– Позвольте представить вам двух джентльменов, стоящих у вас
за спиной. Один из них – лейтенант Артур Трэгг из уголовной полиции
Лос-Анджелеса, а другой, я полагаю, представитель редингской полиции.
– Сержант Коул Арлингтон, – весело представил его Трэгг. –
Так о чем это вы рассказывали мистеру Мейсону, мисс Линдсей? По-моему, о
ком-то, кого вы хотели убить? Не относилось ли это к Коллину Дюранту?
– Одну минуту, Максин, – перебил его Мейсон. – Я позвоню
Лэттимеру Рэнкину и попрошу его разрешения представлять ваши интересы. Не знаю
почему, но я верю вам.
– Я рад, что вы возьметесь за это дело, – сказал Трэгг. –
Думаю, даме сейчас необходим адвокат, мы бы хотели задать ей несколько
вопросов.
– Более того, – ответил Мейсон, – я собираюсь просить Максин
не отвечать на вопросы, пока я не выясню кое-какие обстоятельства и не сделаю
заявление полиции. Могу сообщить вам также, лейтенант, что мисс Линдсей
собиралась обратиться к адвокату здесь, в Рединге, с просьбой сообщить полиции Лос-Анджелеса,
что ей только что стало известно, что в ее квартире был обнаружен труп мужчины,
и она готова дать показания.
– Очень, очень мило с ее стороны, – съязвил Трэгг. – И раз
уж она готова дать показания, то, может быть, прямо сейчас и пройдем в полицейский
участок?
– Она была готова давать показания, – уточнил Мейсон, – но
я, принимая во внимание то, что она мне только что рассказала, не рекомендую ей
этого делать. Мне необходимо кое-что выяснить, и только после этого я сделаю
заявление полиции от ее имени.
– Вы считаете, ее вина настолько велика? – спросил Трэгг.
– Я не считаю, что здесь вообще есть ее вина. Считай я ее
виновной, я бы не стал представлять интересы мисс Линдсей. Я просто чувствую,
что она здесь ни при чем, но в это дело вовлечены другие люди, и для сохранения
их покоя и счастья она может сообщить только то, что непосредственно касается
Коллина Дюранта.
– Ну что ж, нам в этой ситуации остается только одно –
выдвинуть против нее обвинение в убийстве.
– В таком случае ее необходимо препроводить в ближайший
магистрат. Если у вас есть ордер на арест…
– У меня нет ордера, – оборвал его Трэгг. – Я хочу допросить
ее.
– Хорошо, допрашивайте.
– Какой же смысл ее допрашивать, если она не будет отвечать?
– Отвечать буду я, – сказал Мейсон.
– Мне не нужны ваши ответы, я хочу услышать ее.
– Тогда арестовывайте ее и ведите в ближайший магистрат.
Дайте мне одну минуту. Я хочу встретиться с хорошим адвокатом здесь, в Рединге;
он окажет мне некоторые услуги…
– Так, подождите, подождите… – прервал его Трэгг. – Не
путайте наши планы. Мы не хотим начинать это дело неподготовленными. Давайте
будем благоразумными.
– Как вы сюда добрались? – спросил Мейсон. – Взяли напрокат
самолет?
– Да, мы прилетели на специальном самолете. Его часто
использует полиция.
– Самолет большой?
– Двухмоторный, пятиместный.
– Хорошо. Тогда я делаю вам вот какое предложение. Мы
согласны лететь с вами в Лос-Анджелес. В дороге я расскажу вам все, что мне
известно об этом деле. Когда прилетим в Лос-Анджелес, вы поступите так, как
сочтете нужным. Вы можете предъявить ей обвинение по решению Большого жюри или
поступить как вам угодно… но она не будет давать показаний. Говорить буду я.
– Что она собирается делать? – спросил Трэгг.
Мейсон сухо улыбнулся и сказал:
– Всю обратную дорогу бедняжка будет спать.
Трэгг скривил губы в усмешке:
– Вы хотите позвонить Рэнкину и получить его разрешение
представлять ее интересы?
