– Этот процесс всегда протекает одинаково?
– Да, сэр.
– И если тело лежит неподвижно, то никаких изменений не
происходит?
– Верно.
– Значит, эксперт, производящий вскрытие, может сказать
очень приблизительно, в котором часу наступила смерть?
– Я бы согласился с этим, да.
– И ригор мортис настолько непостоянно, что вы можете
сказать лишь приблизительно, когда наступила смерть?
– Да.
– Теперь о температуре трупа, доктор. Что вы можете сказать
по этому поводу?
– Тело остывает постепенно и с одинаковой скоростью.
– Однако температура окружающей среды тоже принимается в
расчет?
– Да, сэр.
– А температура тела в момент наступления смерти?
– В подобных случаях мы исходим из того, что температура
бывает нормальной.
– Но вы не уверены в том, что температура действительно
нормальная? Это всего лишь допущение?
– Да.
– Остывание тела зависит и от одежды, не так ли?
– Да, в очень большой степени.
– Вы не знали, какая температура была в комнате, в которой
находился труп, пока его не переместила полиция?
– Там было семьдесят два градуса по Фаренгейту.
– Вы были в комнате?
– Да.
– И что делали?
– Я пытался определить момент наступления смерти методом
Лашбау, то есть по скорости остывания трупа. Этот метод дает возможность
определить точность момента наступления смерти в пределах тридцати-сорока
минут. Применив этот так называемый метод посмертных температур, я получил
результат, который не расходился с другими, полученными на основе различных
физических данных.
– Вы считаете, что самое раннее наступление смерти – это
семь сорок?
– Согласно этому методу, да.
– А самое позднее – восемь двадцать?
– Да.
– Могла смерть наступить в семь тридцать девять?
– Ну, это своего рода увертка, уход от сути вопроса.
– Так это могло быть в семь тридцать девять?
– Возможно.
– А в семь тридцать восемь?
– Хорошо, я скажу так, мистер Мейсон. Согласно упомянутому
методу, эти временны́е пределы являются крайними, и наиболее вероятное
наступление смерти – в середине этого периода.
– Это все, – сказал в заключение Мейсон.
– Вызывается Матильда Пендер, – продолжал Декстер.
Матильда Пендер, довольно приятная женщина лет тридцати,
приняла присягу и показала, что она является кассиром на автовокзале и что она
видела Максин Линдсей вечером тринадцатого. Она обратила внимание на девушку
главным образом потому, что она, казалось, была в смятении.
– В какое время вы ее видели? – спросил Декстер.
– Приблизительно между восемью и восемью двадцатью.
– Что она делала?
– Стояла около телефонной будки.
– А раньше вы ее видели?
– Нет, сэр.
– Перекрестный допрос, – объявил Декстер.
– Могла ли обвиняемая прийти до восьми часов, то есть до
того, как вы обратили на нее внимание? – спросил Мейсон.
– Не думаю. Я обратила на нее внимание, потому что она
нервничала.
– Вот именно. Если бы она не нервничала, вы бы и не заметили
ее? Другими словами, именно нервозность отличала ее от сотен других людей,
которые бывают на автовокзале в течение дня?
– Да, я заметила ее потому, что она нервничала.
– Я спрашиваю вас: по этой причине вы заметили ее?
– Я уже сказала вам, да.
– И если бы она не нервничала, вы бы не заметили ее?
– Нет.
– Тогда если бы она пришла раньше восьми часов, но не
нервничала, то вы бы не заметили ее?
– Думаю, что нет.
– С шести до восьми двадцати?
– Да.
– И даже если бы она нервничала, вы могли бы заметить ее не
сразу, да?
– Думаю, что да.
– То есть сейчас вы полагаете, что она могла пробыть
довольно долго, прежде чем вы заметили ее, даже несмотря на нервозность?
– Я не думаю, что она пришла намного раньше восьми часов.
– Но она могла прийти до восьми часов, – настаивал Мейсон, –
потому что, когда вы увидели ее, она была у телефонной будки в состоянии
крайней нервозности. Вы не видели, когда она пришла?
– Нет.
– Значит, она пришла еще до того, как вы ее заметили?
– Да.
– И вы не знаете когда?
– Нет.
– Тогда если то, что заставило ее нервничать, произошло в
восемь часов, то именно поэтому вы заметили ее?
– Я заметила ее потому, что она околачивалась у телефонной
будки и нервничала.
– Совершенно верно. Значит, то, о чем вы свидетельствуете,
следующее: в восемь часов эта женщина стала заметно нервничать, и поэтому вы
обратили на нее внимание?
– Да.
– Итак, эта нервозность, конечно, могла быть вызвана
каким-то телефонным разговором, каким-то сообщением, полученным по телефону?
– Она могла быть результатом чего угодно. Я не пытаюсь
определить, что было причиной нервозности этой женщины, а просто констатирую,
что она нервничала.
– И именно поэтому вы обратили на нее внимание?
– Да.
– Это все, – завершил Мейсон.
– Вызывается Александр Редфилд, – объявил Декстер.
– Я заранее предупреждаю, – сказал Мейсон, – что намерен
подвергнуть перекрестному допросу мистера Редфилда, известного эксперта по
баллистике и огнестрельному оружию. Я делаю эту оговорку только для того, чтобы
сэкономить время на прямом допросе, и подтверждаю свое желание провести
перекрестный.
– Очень хорошо. Мы принимаем ваше условие.
– Мистер Редфилд, вы получили три пули от доктора Филипа С.
Фоули?
– Да.
– И в дальнейшем вы сопоставили их с оружием, из которого
могли быть произведены выстрелы?
