– Ну что ж, я думаю, придется с ним поговорить, но скажи
Герти, что я спущусь к нему минут через пять.
– А вы не навлекаете на себя неприятности, посылая повестку
такому крупному бизнесмену, не зная точно, чего от него хотите?
– Но я знаю, чего от него хочу, – возразил Мейсон. – Соедини
меня с лейтенантом Трэггом из уголовной полиции, хорошо, Делла?
Через минуту лейтенант Трэгг был на проводе.
– Привет, лейтенант, как дела? – начал Мейсон.
– Ну, что касается нас, то все прекрасно, – жизнерадостно
отозвался Трэгг. – А как вы-то додумались на предварительном слушании дать
говорить обвиняемой? Примите мои соболезнования, Мейсон.
– Да почему?
– Ну, об этом весь город говорит, и, надеюсь, вы
догадываетесь, что не слишком лестно для вас.
– Ну что ж, спасибо. Знаю, что вы переживаете за меня.
– Честно говоря, да, Перри. Мы с вами друзья, несмотря на то
что часто бываем по разные стороны.
– Так вот, чтобы еще больше укрепить нашу дружбу, я хочу
сказать вам, кто убил Коллина Дюранта.
– А я-то думал, что знаю. Да уверен, что и Гамильтон Бергер
знает, да и судья Мэдисон тоже.
– Вы хотите получить признание?
– Признание, конечно, облегчает участь. Так вы намерены
признать ее виновной?
– Не знаю, но если вы сейчас же приедете ко мне, то я над
этим подумаю. Мне надо разделаться с одним клиентом, а потом я с удовольствием
помогу вам.
– Чертовски мило с вашей стороны, Перри! Приеду.
– Не просто приезжайте, а приезжайте сейчас же!
– Что вы хотите сказать – сейчас же?
– Я хочу сказать – сей же час.
– Это так важно?
– Это очень важно. Приезжайте.
Адвокат повесил трубку, улыбнулся озадаченному детективу и
сказал:
– Иди к себе, Пол. Я позвоню, как только ты мне
понадобишься.
Он подождал, пока выйдет Дрейк, потом сказал Делле:
– Попроси, пожалуйста, Отто Олни.
Делла Стрит вышла в вестибюль и через минуту возвратилась с
рассерженным Олни.
– Послушайте, Мейсон, что за чертовщина – присылать мне
повестку в связи с делом об убийстве? Честно говоря, я не думаю, что это
сделала Максин. И мне бы хотелось помочь ей выпутаться. Когда дело будет
слушаться в Верховном суде, я постараюсь все тщательно проверить и прикинуть,
смогу ли я что-нибудь для нее сделать. Естественно, я не собираюсь давать
ложные показания и устраивать представление в суде низшей инстанции, чтобы
подумали, что я волочусь за натурщицей. Имейте в виду, как только вы предъявите
свидетелей, которые будут давать показания в ее пользу, первое, о чем их
спросит окружной прокурор, – это наверняка видели ли они ее хоть раз раздетой.
И только потому, что она натурщица.
– А вы видели ее раздетой? – спросил Мейсон.
– По-моему, да. К черту, Мейсон! Это нечестно. Моя жена
очень… В наших отношениях сейчас трудный период, и она… Ну, она безумно
ревнива.
– Конечно, я не хотел бы быть причиной семейного разлада.
– Я рад, что вы понимаете, и я… Мой адвокат, молодой
Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и Холлистер», серьезно занимался этим
делом. Он хотел, чтобы я пошел в суд и заявил, что вы намеренно использовали
процессуальные законы во вред противной стороне и многое другое в том же духе.
Но я ответил ему, что это глупость, поскольку Мейсон – разумный человек и у
него есть достаточные основания для подобных поступков, что я сам встречусь с
вами и поговорю. Я сказал, что сам выясню, чего вы хотите и есть ли возможность
вам помочь.
– А может быть, вы скажете мне, чего вы хотите?
– Я хочу знать, что могу сделать, чтобы помочь вам, и еще я
хочу получить от вас письмо, освобождающее меня от присутствия в суде. Я
информирую вас, что сегодня десятичасовым самолетом улетаю в Гонолулу, и,
возможно, мне придется отправиться дальше, на Восток.
Мейсон посмотрел на часы и сказал:
– Я ожидаю посетителя, мистер Олни, и постараюсь закончить с
вами побыстрее. Делла, застенографируй, пожалуйста, нашу беседу.
Делла взяла блокнот и карандаш.
«Письмо Отто Олни, эсквайру,
копии – судье Мэдисону и Холлистеру из „Уортон,
Уортон, Косгроув и Холлистер“.
Дорогой мистер Олни,
будучи заверенным вами, что вам ничего не известно ни о
деле, ни о поддельной картине Филиппа Фети, что вы не знакомы с Горингом
Гилбертом, изготовившим копию, и не знаете о существовании самой копии, а также
не имели контактов с Коллином Дюрантом, я даю вам освобождение от явки завтра в
суд, где будет слушаться дело по обвинению Максин Линдсей. Я согласен отозвать
повестку, направленную вам, и разрешаю покинуть юрисдикцию суда».
Надеюсь, здесь все упомянуто, Олни? Я бы хотел, чтобы вы
показали это Холлистеру.
– Я думаю, с этим все в порядке и нет нужды показывать кому
бы то ни было. И я хочу извиниться перед вами, мистер Мейсон, я немного
погорячился. Думаю… я, ну… придал этому слишком большое значение.
– Все в порядке, – успокоил его Мейсон. – А ты, Делла,
сделай, пожалуйста, внизу приписку, под которой подпишется мистер Олни и
подтвердит, что факты, упомянутые нами в письме, верны и ни один из них ему не
известен.
Потом, немного подумав, Мейсон добавил:
– Все в порядке. Оставь место для подписи мистера Олни, а
внизу напечатай: «Отто Олни». Думаю, это все. Письмо готово?
– Одну минуту, – сказала Делла Стрит, с любопытством
наблюдая за лицом Мейсона и ожидая условного сигнала.
Адвокат с совершенно непроницаемым лицом кивнул:
– Заканчивай, Делла.
Делла перевела взгляд на Олни.
Мейсон, достав портсигар, спросил:
– Не хотите закурить, мистер Олни?
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, поеду. У меня много дел. А мне
надо еще подписать письмо. Я оставлю его у себя на всякий случай, если
возникнут проблемы по поводу моей неявки в суд.
– Да, вам придется подождать. Всего несколько минут. Вы
уверены, что вам не надо проконсультироваться с Холлистером?
Олни посмотрел на часы, начал что-то говорить, потом
передумал, откинулся на спинку стула и сказал:
– Нет нужды беспокоить Холлистера. Я сам управлюсь. Конечно,
все это явилось для меня шоком. Я очень высоко ценю эту работу Филиппа Фети и
поручил Рэнкину приобрести что-нибудь еще, естественно за разумную цену. Я
говорю вам это конфиденциально, мистер Мейсон, это не для прессы.
