– Вы полагаете, он получит признание от Гилберта?
– Ты недооцениваешь полицию, Делла. Как только они выходят
на верный след, то откапывают все, что нужно. Помнишь неопознанные отпечатки
пальцев на ячейке камеры хранения? Абсолютно ясно, что это отпечатки Горинга
Гилберта…
– Сейчас я тоже начинаю понимать, что это Гилберт, – сказала
она. – Когда он получил деньги за картину, Дюрант был на мели. Гилберт одолжил
ему тысячу. Узнав о копии, Дюрант задумал шантаж, что очень не нравилось
Гилберту… А как у него оказался револьвер Максин, шеф?
– Случайно нашел. Войдя в квартиру, он подошел к туалетному
столику, чтобы проверить, не оставила ли Максин каких улик, не участвует ли она
в игре. В этот самый момент Дюрант решил проверить, нет ли в квартире
какой-нибудь ловушки, и с этой целью вошел в ванную. Найдя оружие, Гилберт не
смог удержаться от соблазна – он слишком презирал Дюранта. Если бы Гилберт взял
все одиннадцать тысяч, это было бы не так подозрительно. А так, взяв только
одну, он оставил после себя четкий след, указывающий на то, что убийца не
слишком заботился о деньгах, а взял только сумму, которую ему задолжал
покойный.
Делла Стрит обдумала информацию.
– А что вы думаете о той власти, которую Дюрант имел над
Максин?
– Дюрант, – сказал Мейсон, – был отцом ребенка, которого
родила сестра Максин, пока ее муж служил в армии. Дюранту было все равно, знал
ли об этом кто-нибудь, но для Максин это было чрезвычайно важно.
Делла кивнула:
– Понимаю. А ваш гонорар?
Мейсон усмехнулся:
– Можешь возвратить Хауэлу его чек, Делла. Я полагаю, Олни
одолжит денег Максин, чтобы она расплатилась по счетам.
Потом, немного подумав, добавил:
– По всем счетам.
