– Это Рой Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и
Холлистер». Мы поверенные Отто Олни. Нам стало известно, что ваш клиент сообщил
мистеру Олни, будто агент по продаже картин по имени Дюрант публично заявил,
что любимая картина мистера Олни – подделка. Вам известно что-нибудь об этом?
– Довольно много, – признался Мейсон. – У меня есть
письменное показание свидетельницы, готовой подтвердить в суде, что Дюрант
рассказал ей о том, что картина Филиппа Фети, проданная Отто Олни моим клиентом
Лэттимером Рэнкином, – подделка.
– Разве это не дает оснований Рэнкину возбудить дело против
Дюранта? – спросил Холлистер.
– Да, пожалуй, он может привлечь Дюранта за клевету.
– Ну и?..
– Но подобные действия могут нанести вред его
профессиональной репутации, так как ставится под сомнение не только подлинность
картины, но и компетентность Рэнкина. Будет указано и на то, что со стороны
Дюранта это не просто заблуждение, а преднамеренная клевета. Если вам
доводилось сталкиваться с подобными делами, то вы знаете о тех подводных
камнях, которые могут встретиться, – публика запомнит только то, что
компетентность Лэттимера Рэнкина была подвергнута сомнению другим специалистом.
А я не хочу, чтобы мой клиент попал в эту ловушку.
– И что вы намерены предпринять?
– Ничего, – пожал плечами Мейсон.
– Похоже, Рэнкин рассчитывает, что Отто Олни предъявит иск
Дюранту?
– Без сомнения.
– Так пусть Рэнкин сам полощет свое грязное белье, – отрезал
Холлистер. – Мы не дадим ему загребать жар руками нашего клиента.
– Я бы поступил так же, – безразлично заметил Мейсон. –
Однако, если Олни хочет поставить на место Дюранта, все, что ему нужно, – это
подать в суд и доказать, что картина подлинна. В этой ситуации в центре
внимания окажется только картина.
– Я не думаю, что моему клиенту захочется ввязываться в это
только для того, чтобы защитить репутацию Рэнкина.
– Я тоже так думаю. И будь он моим клиентом, я бы тоже
посоветовал ему не ввязываться.
– Так из-за чего же весь сыр-бор?
– Но если бы он был моим клиентом, – продолжал Мейсон, – я
бы донес до его сознания и следующее: если не остановить Дюранта, то создастся
мнение, что картина и в самом деле поддельная, а сам он простофиля. Не знаю,
каков авторитет вашего клиента в бизнесе и нанесет ли это вред его репутации.
Думаю, что все-таки да.
Последовало молчание.
– Ну и?.. – нарушил его Мейсон.
– Я обдумываю, – ответил Холлистер.
– Можете не торопиться.
– Так в ваши планы не входит предъявление иска Лэттимером
Рэнкином?
– До тех пор, пока он является моим клиентом, он этого не
сделает. Так не угодно ли вам получить копию свидетельских показаний Максин
Линдсей?
– А это кто?
– Человек, которому Дюрант сделал заявление о картине.
– Да, мне бы очень хотелось получить эту копию. Я позвоню
вам утром.
– Хорошо. Мы высылаем ее. – Он поднял глаза, чтобы
убедиться, что Делла Стрит слушает и делает записи. – Мой секретарь
позаботится, чтобы это сделали немедленно.
Делла улыбнулась:
– Да, как его развернуло! Ведь позвонил-то он, чтобы
сообщить, что никому не позволит загребать жар руками своего клиента. – Мейсон
усмехнулся. – Скажите, шеф, а вы каким-то образом можете пострадать в подобном
деле?
– Мой клиент – да.
– Итак, ваша стратегия начинает разворачиваться, –
улыбнулась Делла. – А Олни? Он может пострадать?
– А он-то как? Богатый подрядчик, который платит своим
адвокатам за месяц вперед?
– Итак, Дюрант будет отвечать перед судом и наверняка
проиграет дело. А Рэнкину это ничего не будет стоить, кроме гонорара, который
он уже заплатил вам. Не слишком ли хорошо для Рэнкина?
– Именно за это он и заплатил мне, не так ли? – с усмешкой
спросил Мейсон. – И еще. Имей в виду, что у Олни свои, очень грамотные
адвокаты.
Глава 4
На следующее утро в половине одиннадцатого Холлистер опять
позвонил Мейсону.
– Приглашаю вас на пресс-конференцию на борту яхты Отто
Олни. Подъезжайте к двум часам к яхт-клубу «Пингвин». А с двух до пяти –
коктейли.
– А что вы решили насчет иска? – поинтересовался Мейсон.
– Мы предъявляем его сегодня в час. Наш клиент очень
раздражен этим заявлением Дюранта, и аффидевит Максин Линдсей полностью все
объясняет. В качестве компенсации за причиненный ущерб мы требуем двадцать пять
тысяч долларов. Мистер Олни очень высоко оценивает картину и опасается, что
слова Дюранта могут отразиться не только на ней, но и на его репутации
бизнесмена. Более того, наш клиент, проанализировав ситуацию, пришел к выводу,
что это заявление было сделано не случайно, а с недобрыми намерениями, и запросил
еще двадцать пять тысяч в виде штрафных санкций.
– Я с удовольствием приеду. Со мной будет моя секретарша,
хорошо?
– Конечно.
– Я рад, что вы предъявили этот иск.
– Хотя нам и не нравится, когда нашими руками загребают жар.
Вы же понимаете, – продолжал Холлистер, – что настоящий повод к действию – это
то, что Рэнкин имеет против Дюранта.
– Ну, я полагаю, Олни найдет способ компенсировать ваши
услуги в этом деле.
– Не сомневаюсь.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – тогда давайте оставим разговоры
о том, кто чьими руками загребает жар, а будем считать, что мы предоставили вам
возможность неплохо заработать. Надеюсь, вы будете в два часа?
– Да, буду.
– Тогда до встречи.
Адвокат повесил трубку и повернулся к Делле Стрит, которая
слушала разговор.
– А не послать ли нам к черту все эти дела в заплесневелой
конторе, Делла? Хватит ворошить старые, пропылившиеся бумажки в поисках
предмета тяжбы для судебных исполнителей. Давай сбежим отсюда и проведем
остаток дня на борту роскошной яхты Отто Олни. Там мы посмотрим на картину,
вытянем по нескольку коктейлей, а после этого где-нибудь пообедаем и даже
потанцуем… ну, чтобы не разучиться.
– Насколько я понимаю, мое присутствие там – в интересах
дела?
– Да, это очень важно. Мне бы и в голову не пришло поехать
без тебя.
– В этих обстоятельствах, – заметила она сдержанно, – будет
правильным отложить вашу встречу с клиентом, назначенную на три часа, и
объяснить, что это продиктовано крайней необходимостью.
