Да и не до нее было…
Утром Жанна проснулась в прекрасном расположении духа. С аппетитом позавтракав, стала собираться на работу. Взяла косметичку, чтобы убрать корректором для век небольшую припухлость под глазами. Первое, что она увидела, открыв ее, был мамин крестик, который она зачем-то вчера взяла с собой.
Жанна бережно переложила его в шкатулку: — Как бы не потерять дорогую сердцу вещицу.
Настроение было безмятежное, умиротворенное. Хотелось улыбаться и всех любить. Лара любовалась хозяйкой. Она тоже была спокойна, радовалась, что у Жанночки все хорошо.
Марина уже не удивлялась изменениям, произошедшим в Жанне. Решила, что это позитивный результат лечения. А еще она была полностью поглощена своими чувствами, развивающимися стремительно и захватывающими ее без остатка.
Жанну вполне устраивало погружение в себя подруги. Не придется отвечать на ее любопытные вопросы. Да, собственно, и отвечать было нечего в случае чего. Ведь ничего в сущности не произошло. Жанна была спокойна, думала о вчерашней встрече с Марком без волнения. И уже не пыталась разгадать загадку своего необычного поведения, да и вовсе не задумывалась об этом. Хотя не отрицала, что три дня до следующего сеанса — слишком большой срок.
Вечером всей семьей нагрянули Андрейцовы. С ними была и Ксения Петровна. Она, обняв Жанну и внимательно осмотрев ее, отправилась помогать Ларисе, растерявшейся неожиданному появлению гостей и снующей по кухне, собирая к столу.
— Успокойся, Лара. Присядь. Расскажи мне о Жанночке. Как она?
— Ой, я последние дни не могу на нее нарадоваться.
— А что так?
— Буравский убедил ее пройти курс лечения у психотерапевта. Так вы не поверите, она буквально после первого сеанса изменилась до неузнаваемости. Прямо ожила. Смотрю на нее, и сердце радуется.
— А что это за терапевт?
— Достаточно известный специалист. О нем только хорошие отзывы. Буравский сказал, что с трудом уговорил его взять Жанну. Очередь к нему на месяцы вперед.
— А что он молодой, старый?
— Какое это имеет значение. Лет сорока или типа того.
— И как Жанна, хвалит его?
— Особенно ничего не рассказывает. Но я по ней вижу результаты сеансов. Да ее будто подменили.
— Ну да, ну да, — Ксения Петровна как-то странно отреагировала на рассказ Лары, даже будто расстроилась, чем ее очень удивила.
А в большом зале творилось что-то невероятное. Данила, уже большой и очень красивый мальчик, устроил настоящий кавардак в комнате. Его удивляло такое огромное пространство и возможность беспрепятственно передвигаться по нему без опасения на что-то наткнуться.
— У нас тесновато, — объясняла Анита, вот он и разошелся на просторе. — Даник, уймись. Но малыш словно не слышал увещевания матери. Антон спокойно взял его на руки, усадил к себе на колени и что-то нашептал ему на ухо. Мальчик выслушал его, кивнул головой и, подойдя к Жанне, серьезно спросил:
— А можно я порисую? У вас есть карандаши или краски?
У Жанны заблестели глаза:
— Красок нет, малыш, а карандаши сейчас найдем.
Данилка тихонько уселся за стол с карандашами и бумагой. Только после этого Анита с Жанной могли спокойно поболтать о своем, о женском. Антон не мешал их беседе, давая советы Данилке.
— Что у тебя нового? — Анита внимательно вглядывалась в подругу. — Все одна?
— Ани, кто мне нужен? Днем на работе, вечером и Ларисы хватает.
— Лукавишь, Жанна. Я вижу тебя насквозь.
— От тебя ничего не скроешь. Только я и сама пока ничего не знаю.
— А ничего это что? — не унималась подруга.
— Анита, говорю тебе, что я пытаюсь разобраться в себе, но это не совсем получается.
— Не томи. Кто он?
— Это Марк Великогло, известный психотерапевт. Я видела-то его всего два раза. Понимаешь, он необыкновенный. Мне с ним так легко. Только мне не совсем понятно, что со мной происходит последнее время. Я не узнаю себя.
— Да ты же влюблена, Жанни.
— Может быть, не отрицаю. Только вот так, сразу…
— А ведь оно так и бывает.
— Нет, не так. Как тебе объяснить. Вчера со мной творилось что-то невероятное. Я вела себя, как похотливая самка, жаждущая плотских утех.
— И что, все произошло? — понизив голос до едва уловимого шепота, спросила Анита.
— Нет. Не знаю, как мне удалось сдержаться и не броситься в его объятия. Только дома я успокоилась.
— А он? Что же он? Тоже влюблен?
— Похоже на то. Только я не представляю, смогу ли продолжить сеансы. Мне так стыдно. Марк видел мое состояние. Что он подумал обо мне. Это ужасно.
— Успокойся, Жанни. Ничего страшного не произошло. Ты просто истосковалась по любви. Все одна да одна. Это нормально.
— Нет, Анита. Я знаю себя. Это было умопомрачение, вызванное какими-то странными силами. Они руководили мной. Я была не в силах сопротивляться. А утром уже ругала себя за весь этот кошмар.
— Жанна, но ведь сейчас все нормально? Это был порыв страсти. Ты не должна его стыдиться. Вы — не дети, и это вполне естественно.
— Ты не слышишь меня? Это была не я!
— Милая моя, все будет хорошо. Вот посетишь его еще раз и поймешь, что с тобой творится. Я уверена, что тебе все показалось.
— Ты думаешь?
Лара пригласила всех к столу. За чаем Ксения Петровна исподтишка наблюдала за Жанной, и ее настроение все ухудшалось.
При расставании она крепко обняла Жанну и прошептала на ухо:
— Держи себя в руках. Не делай необдуманных поступков.
Жанна вздрогнула. Как могла Ксеня догадаться, что с ней происходит? Но та уже поспешила к машине внука, только грустно улыбнувшись ей.
Оставшись одна, Жанна пыталась привести мысли в порядок. Свое странное поведение при встрече с Марком она объяснила себе длительным пребыванием в депрессии и резкой сменой ситуации. А вот слов бабушки Ксени понять не могла.
Засыпая, она уже не пыталась разобраться в себе. Просто решила дождаться очередной встречи с Марком, уговаривая себя не волноваться и не форсировать события. Просто отдаться обстоятельствам. А дальше — будь, что будет.
Глава 21
Марк в нетерпении ходил по кабинету. Он еще час назад предупредил ассистентку, что на сегодня больше приема не будет и попросил оповестить об этом всех пациентов, кроме одного. Вернее, одной. Волнение его было вызвано неуверенностью в том, придет ли Жанна. Конечно, можно было поручить той же ассистентке напомнить клиентке о назначенном визите. Но он воздержался от этого откровенного шага, дабы не спровоцировать себя в глазах своей помощницы.
