Оставшись одни, они даже почувствовали некоторую неловкость. Слишком долго сдерживаемые чувства будоражили их мысли, не давали остановиться на какой-либо одной теме.
Однако это было не самым главным.
Оба давно сгорали от желания слиться в едином порыве чувств, сдерживаемых так долго, что были способны ввергнуть их в пучину настоящего безумства. И это безумное желание лишало их возможности думать и взвешивать свои действия.
Наконец-то все искусственно надуманные ограничения были отброшены, наконец-то радость обладания поглотила их целиком без остатка. Страсть, накопившаяся в их молодых телах прорвалась наружу и подарила им неописуемое блаженство, охватывающее их все сильнее и сильнее.
Это была безумная ночь. Не успев восстановить свои силы после одного страстного порыва, они уже возобновляли ласки, обжигающие их тела и требующие немедленного обладания друг другом.
Марк покрывал жадными поцелуями каждую клеточку тела любимой, захлебывался его ароматом и, казалось, буквально сгорал в огне страсти без остатка, но возрождался снова и снова в новых порывах, не в силах унять бесконечные приливы желания.
Жанна отдавалась ему с не меньшей горячностью, отзываясь всем своим существом на страстные поцелуи, умирая и вновь оживая от жгучих прикосновений, отзывающихся на утомленном теле новым приливом страстности.
Обессиленные и бесконечно счастливые, они только под утро забылись коротким сном.
* * *
— А где Марк? — спросила Жанна у Людмилы, приветливо пригласившей ее к завтраку. Она до сих пор так и не привыкла к тому, что кто-то готовит для нее и выполняет простейшие работы по дому, с которыми она не так давно успешно справлялась сама. Но сейчас ее больше волновало отсутствие Марка, нежели завтрак.
— Он опять спустился к своей любимице, — ответила Людмила, не поворачивая головы.
От удивления у Жанны приподнялись брови и слегка округлились глаза.
— Не поняла. К какой еще любимице? — в недоумении спросила она.
— Ой, простите. Не выдавайте меня. — Людмила умоляюще смотрела на Жанну.
— Я не собираюсь выдавать вас. Но, надеюсь, вы мне все расскажете.
— Я не могу. Марк Евгеньевич строго-настрого запрещает говорить об этом, а я вот сболтнула лишнее. — Она была так испуганна и взволнованна, что Жанне пришлось долго ее успокаивать. У самой же острой занозой застряло слово «любимица», о которой, к тому же, нельзя было даже упоминать.
Когда Людмила немного успокоилась, чего нельзя было сказать о внутреннем волнении Жанны, которое она тщательно пыталась не выдавать, она возобновила свои вопросы.
— Марк ничего не узнает. Просто скажите, куда это он спустился и кто такая его любимица. Я уверена, что он сам мне обо всем расскажет позже. Но я хотела бы узнать заранее его тайну, чтобы подготовиться к ней.
— Нет-нет. Я сама ничего не знаю. Простите, мне надо в магазин — прикупить овощей к обеду. — Людмила поспешно убежала, оставив Жанну наедине с ее страшными подозрениями.
Удостоверившись, что от прислуги узнать тайну, скрываемую от нее Марком, ей не удастся, Жанна решила не форсировать события и дождаться объяснения от него самого. Однако ревность уже прочно поселилась в глубинах души и бередила ее жгучими уколами.
Жанна в задумчивости стояла у окна, когда Марк неслышно подошел сзади и нежно обнял ее за плечи. Она вздрогнула.
— Я напугал тебя, мое солнышко?
— Да, я просто задумалась, — Жанна вглядывалась в лицо Марка, пытаясь найти в нем разгадку ужасного предательства и лжи. Но Марк сиял открытостью, буквально светился любовью и обожанием.
— Ты уже позавтракала? Составь мне компанию.
— Спасибо, мне ничего не хочется, — она пыталась поддержать разговор в надежде услышать в словах Марка хотя бы намек на нечто фальшивое и тщательно скрываемое.
— Тогда просто посиди со мной, я соскучился по тебе, пока ты спала, — он опять обнял Жанну, но она предупредила его поцелуй, прикрывшись ладонью.
— Ты сердишься на меня? Прости. Я был ночью не сдержан, — он попытался заглянуть в ее глаза, но Жанна отвернулась, чтобы скрыть слезы, готовые вот-вот прорваться.
— Нет, что ты. Все было прекрасно.
— Я люблю, тебя, Жани. Ты — прелесть. Только не отталкивай меня, иначе я умру от горя и печали.
— Не ёрничай, — ответила она, тем не менее уже оттаивая душой и убеждая себя в том, что Людмила что-то напутала. Ведь Марк говорил так искренне, с таким обожанием, что невозможно было заподозрить его в подлости.
Жанна прильнула к его плечу, все еще стараясь прятать глаза, чтобы он не увидел в них остатков недоверия.
Женское сердце легко растопить лаской, поцелуями и уверениями в любви. Жанна была простой женщиной с обычными слабостями и доверчивостью. Поэтому завтрак на столе, заботливо приготовленный Людмилой, оставался нетронутым, а атмосфера любовной неги, поглотившая их в спальне, окончательно развеяла все сомнения и напрочь изгнала остатки зародившейся было ревности.
Тетушка Марта, вернувшаяся домой только на следующий день ближе к обеду, отчитала Людмилу за отсутствие гостеприимства, в результате которого ее бедный мальчик остался без завтрака. Людмила молчаливо выслушала справедливый выговор, но не обмолвилась ни словом об утренней сцене с Жанной.
Время обеда уже давно прошло, но Марк, обычно пунктуальный, так и не вышел к столу. Марта несколько раз на цыпочках прошла мимо его спальни, но там была полнейшая тишина, уже начинавшая тревожить тетушку.
Не в состоянии более сдерживать волнение, она тихонько приоткрыла дверь и замерла от картины, не в силах оторвать умильного взгляда от спящих голубков.
Головка Жанны лежала на плече Марка, нежно обнимающего любимую свободной рукой. Они оба крепко спали и улыбались, словно видели один и тот же сон.
Марта с благоговением перекрестила их и так же на цыпочках отошла от двери, приложив палец к губам, чтобы Людмила не гремела посудой.
— Пусть отдохнут. Сейчас сон им намного полезнее твоей стряпни, — проворчала она.
— А как же ужин?
— Подашь, когда проснутся.
Глава 24
— Жанна, — тон, с которым Марк произнес ее имя, настораживал. — Я должен сказать тебе нечто важное, — сердце Жанны рухнуло в бездну, отозвавшись гулким набатом. Она смотрела на Марка широко распахнутыми глазами в ожидании ужасного признания. Давно тревожащие слова о неведомой любимице молнией вспыхнули и отразились на ее лице.
— Я предлагаю тебе свое сердце и руку, — закричал Марк во всю мощь своих легких. Он подхватил ошарашенную таким поворотом Жанну и закружил ее по комнате.
— Почему ты молчишь? — он отпустил ее и уже с тревогой искал в ее глазах ответ. — Ты не любишь меня?
