— Лара, не говори так. Я иногда даже чувствую, как чернота в моей душе пытается руководить мной. И тогда я вынуждена собрать всю свою волю в кулак, чтобы не дать проявиться ее агрессии.
— Ты это о чем? — Ларисе стало страшновато, но любопытство овладело ею, и она продолжала: — Как можно чувствовать, будто какая-то сила овладевает тобой?
— Я чувствую. И мне страшно. Не за себя, а за тех, кого могу погубить.
— Жанночка, это самовнушение. Скажи, — не унималась Лара, — до разговора с Алисой ты чувствовала что-то подобное.
— Я просто не знала, что черная сила живет во мне.
— Вот видишь. А эта Золотарева внушила тебе какую-то чушь. Вот ты и мучаешься.
— Лариса, но мне ведь и на самом деле иногда так хочется ответить на мужское внимание. Ты не представляешь, как тяжело сдерживать свои чувства. Но я стараюсь.
— А может быть, не стоит? Пусть все идет, как идет.
— Что ты! Я не хочу погубить еще кого-то. И давай прекратим этот разговор. Мне хочется спать. — Жанна уходила к себе, но еще долго не могла уснуть. Сомнения тревожили, заставляли строить предположения. Она боролась с собой: то соглашалась с Ларой, то уверяла себя, что все, услышанное от Алисы, — безусловная правда. То вспоминала беседу с батюшкой, то перед глазами всплывал образ одинокой, но гордой старушки из дома престарелых.
Мучительными были и другие мысли:
— Кто, за что наслал на меня эту порчу? Я понимаю, что это наследственное проклятие. Но какой же грех совершили мои предки, что расплачиваться за их прегрешения должна я?
Она засыпала, так и не найдя ответы на свои вопросы.
Однажды ей приснился удивительный сон. Вот она идет по дремучему лесу. Уже выбилась из сил, а конца ему не видать. Вконец обессиленная, Жанна присела на поваленное ветром дерево, и вдруг заметила, что рядом сидит седенький старичок. Одежда рваная, почти белые волосы всклокочены, в руках посох, а глаза добрые-добрые.
— Что, милая, измучилась?
— Да, дедушка. Никак дорогу домой не найду.
— Так это все из-за дурных мыслей. Ты так намотала их на себя, что тебя Морок взял.
— Какой такой Морок?
— Так ведь это существо, которое голову тебе морочит, потому и имя такое.
— Но что же ему от меня надо?
— Он питается дурными мыслями слабых людей. Вот кто-то скажет тебе дурное слово, а ты и поверишь. И станешь думать день и ночь о плохом. Морок к тебе и прицепится, не отдерешь. Рад-радешенек, что жертву себе нашел. Вот и водит тебя кругами, пока всю энергию из тебя не высосет.
Жанне жутко от этих слов старичка. Но расспрашивает его дальше:
— Как же избавиться от него? А то я уж совсем из сил выбилась.
— Э-э… А я откуль знаю? Только вот думаю не по той дороге ты идешь… да и слушаешь кого ни попадя. Сама себя запутала, сама и выпутывайся. Твои проблемы никто решать не станет. Вот решишь, тогда и Морок от тебя отстанет. — И старичок пропал так же неожиданно, как появился.
Жанна поозиралась вокруг, но, не найдя никого, решила идти дальше. Только вот почему-то свернула в другую сторону и тут же увидела свет. Лес закончился…
Проснувшись среди ночи, она долго думала над смыслом уведенного во сне. Решив, что это все — отголоски разговоров с Ларисой, Жанна уснула.
Наутро она даже не вспомнила странный сон. День выдался хлопотный. Ни свет, ни заря позвонил Вадим:
— Жанна, ты очень нужна сегодня в офисе.
— Что-то срочное? — Вадим замялся.
— Схватки у Марины. Мы в больницу. Извини, что в такую рань побеспокоил.
— Что ты! Удачи Маринке, легких родов.
Жанна тут же позвонила Аните, сообщила ей и Ларисе новость. Затем вызвала водителя. Лара была недовольна, что они с Борисом Ивановичем остались без завтрака. Он незаметно кивнул Ларисе: ничего, мол, перекушу где-нибудь. Жанна подмечала их взаимную симпатию, но они почему-то скрывали давно намечавшиеся отношения.
Только к вечеру стало известно, что Марина благополучно родила сына. Жанна радовалась за подругу. В сердце опять шевельнулась жалость к себе. Но усилием воли в очередной раз она убедила себя, что надо смириться со своей безрадостной судьбой.
Чтобы не изводить себя грустными мыслями, она попросила Бориса отвезти ее к тетушке Марте. Та, как ни странно, встретила ее радушно. Было видно, что она скучала по Жанне и по Ларисе, с которой успела подружиться.
— А где Людмила, что-то ее не видать.
— Она теперь редко бывает у меня, с грустью ответила Марта.
— Что так?
— Она теперь вполне счастлива — замуж вышла. Давно пора. Я рада за нее. Вот только одной скучно.
— Я вас не оставлю здесь. Собирайтесь, Лара будет очень рада вашему возвращению.
— А ты, Жанна? Сможешь ли ты простить меня?
— Да за что же? Я так соскучилась, только боялась, что это вы не заходите меня видеть.
— Прости меня, милая… Так я сейчас… быстренько соберусь. Меня ведь здесь ничего не держит. — Глаза ее были полны слез.
— Я подожду вас внизу, — Жанна не хотела смущать Марту, позволив ей самой справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Да и сама с трудом сдерживала охватившее ее волнение.
Лара встретила их с распростертыми объятиями:
— Наконец-то вы все-таки решились!
— Я бы сама не посмела. Это все Жанна. У нее такое доброе сердце, — последние слова Марты болью отозвались в сердцах троих женщин. Повисшую на мгновение тишину нарушил Борис:
— По случаю возвращения тетушки Марты я купил торт. Чай будет?
Женщины засуетились. Жанна успокоилась. С этими простыми людьми было легче переносить все тяготы жизни. Она чувствовала, что нуждается в них и понимала, что сама занимает важное место в их жизни. Это была ее маленькая семья. Это была ее поддержка и утешение.
Глава 36
Жанна привыкла к мысли, что счастье не для нее. Она была по-прежнему хороша собой и не обделена мужским вниманием. Однако игнорировала всякие попытки познакомиться поближе и продолжить знакомство. Выполнить данное себе слово было нелегко.
Компания запускала новую линейку летних духов для женщин. Для заключительного штриха требовалось заключение независимого эксперта. С этой целью Буравский пригласил ведущего специалиста в этой области — Яворского Дмитрия. Занимая достойную нишу в когорте самых известных российских экспертов, Яворский прославился не то чтобы дурным характером, но о его принципиальности и высоких требованиях, предъявляемых к парфюмерной продукции, ходили слухи.
К его визиту готовились со всей ответственностью. После презентации намечался банкет. Жанна не любила подобные церемонии, но ее присутствие было обязательным. Марина, сынишка которой уже подрос, и она могла оставить его с няней, уговаривала Жанну хотя бы по поводу торжества заняться обновлением своего гардероба. Но, оставаясь верной своему любимому черному цвету, Жанна ничего и слушать не желала. Темно-каштановые волосы, собранные в тугой пучок, строгое черное платье, абсолютное отсутствие косметики и украшений — вот ее образ, не меняющийся в любой ситуации последние годы. Другая женщина при таком отношении к своей внешности могла выглядеть серой мышью. Но только не Жанна. Строгий, почти монашеский стиль выгодно выделял ее среди женщин. Загадочность и необъяснимое очарование, исходящее от нее, не оставили равнодушным даже Яворского, слывшего чуть ли не женоненавистником.
