И постепенно всё больше студентов начали одобрять мой поступок. Так что с арены я ушёл героем под рукоплескание толпы. Фух-х-х. Кажется, я не только не растерял поддержку людей, а даже стал ещё более любим ими. И, наверное, ещё более любим Корсаковой. Она подскочила ко мне со сверкающими от восторга глаза и непростительно быстро для княжны протараторила, точно впечатлительная простушка:
— Вы… вы… О-о-о! Вы просто… у меня нет слов! Я даже не могла рассчитывать на такую впечатляющую концовку! Право слово, меня душит ликование!
— И меня, — промычал Шурик, который быстро подошёл к нам. Однако его физиономия с красными лихорадочными пятнами совсем не выражала ликование. Нет, на ней царила тревога и даже лёгкий испуг. Корбутов явно переживал из-за того, что наговорил Белозеров. Он теперь мой явный враг. А его род весьма силён, даже после гибели на Безымянном поле старого князя Белозерова.
Зато Корсакова цвела и пахла. Ее губы не покидала улыбка, а глазки сияли точно звёзды. Она схватила меня за руку и увлекла к входной двери. Шурик, словно привязанный, потопал за нами.
Девушка по пути сделала несколько глубоких вздохов, успокоилась и уже вполне спокойно начала щебетать:
— Вы вдвойне молодец, Иван. Я горжусь вами. Вы не только хорошенечко отделали этого подлеца Белозерова, но и заставили зрителей рукоплескать вам. Из вас бы получился хороший оратор, а то и государь.
Анастасия весело засмеялась, показывая, что с «государем» это она так изволила пошутить. Я приподнято усмехнулся. Дескать, остроту оценил. Шурик же за моей спиной что-то неразборчиво пробурчал про то, что опасно нынче быть государем.
Княжна не обратила никакого внимания на его бурчание. А когда мы надели верхнюю одежду и оказались под открытым небом, сказала:
— Господа, я вынуждена оставить вас. Мне нужно срочно поговорить с отцом, дабы опередить родителей Павла. Узнав о случившемся, они наверняка помчатся к моему батюшке, чтобы испросить у него прощения за слова своего неразумного дитя.
— До свидания, ваша светлость, — проговорил я и отвесил ей поклон. Санек тоже распрощался с княжной. И та стремительно двинулась к воротам академии. А я с братом потопал в общагу. И тут Шурика прорвало.
— Что же теперь будет, Иван? — промычал он, жалобно заглядывая мне в глаза.
— Пророчу дуэль. Белозеров не возьмёт свои слова обратно. Он направит ко мне своих секундантов, даже вопреки воле предков, — уверенно заявил я, глотая холодный, морозный воздух.
— А ежели князь Корсаков строго-настрого запретит вам биться? Неужели Белозеров пойдёт и супротив него? — торопливо проговорил Шурик, распахнув полушубок, точно ему было жарко. Хотя погода нынче не баловала плюсовыми температурами. От физиономии Санька вон какой пар валит.
— Павлу плевать. Он сейчас в диком бешенстве. Готов голыми руками задушить меня, — криво ухмыльнулся я, проведя рукой по лицу. — Ежели бы у него было время остыть и подумать, то, вероятно, он бы поступил иначе, а так — точно дуэль. Причём магическая. Я, как вызываемая сторона, выберу именно магию. И меня во время дуэли не будут сковывать правила турнира. Вломлю ему по первое число.
— Но это же самоубийство сражаться с тобой с помощью магии! Разве Белозеров не понимает этого? Его дар много слабее твоего, — пропыхтел Санек, хмуря брови.
— Я ещё раз говорю. У него в голове сейчас одна лишь месть. Он не думает о последствиях. А когда задумается о них — будет поздно, — отрезал я и тотчас задумчиво добавил: — Хотя Павлушка доказал, что может ударить и исподтишка. Надо бы приготовиться к какой-нибудь подлости с его стороны. Так, Шурик, из общаги ни ногой. Ясно?
— Ясно, — обречённо кивнул он и следом за мной вошёл в вестибюль.
Тут ко мне подскочила комендантша и участливо спросила:
— Иван, увенчались ли успехом ваши поиски?
— Какие поиски, сударыня? Я ничего не терял.
— А как же та миловидная юная девушка из переговорной? Неужели вы бросили попытки её найти? — разочарованно выдала женщина и даже отшатнулась от меня.
— А-а-а, та девушка, — протянул я. — Вы о ней. Нет, что вы, я продолжаю её искать. Уже с ног сбился.
— Не отчаивайтесь, Иван, — подбодрила меня заулыбавшаяся комендантша. — Если на то будет воля Божья, то вы непременно встретитесь.
— Да, да, я тоже так думаю, сударыня, — с надеждой произнёс я и прошёл мимо собеседницы. Блин, теперь она от меня не отстанет. Придётся как-нибудь соврать ей, что я встретил ту девушку и у неё оказался неприятный запах изо рта. Думаю, это железобетонный повод, дабы не продолжать с ней знакомство. Комендантша поймёт меня.
Пока же я вместе с Шуриком припёрся в нашу комнату, снял верхнюю одежду и завалился на кровать. Братец же уселся на стул и принялся нервно барабанить пальцами по столу. При этом его брови буквально слились над переносицей в одну искривлённую линию.
— Ну и чего ты нервничаешь? — не выдержал я.
— А как тут не нервничать? — всплеснул руками Корбутов и удивлённо глянул на меня. — Ты играешь в какие-то опасные игры. А у нас же мать с отцом есть. Что если они попадут под раздачу?
— Не попадут, — мрачно ответил я. — Возможно, им придётся пару раз соврать — и всё.
— А ежели Белозеровы доберутся до них? — не унимался Шурик, искренне переживая за родичей.
— Им ближе добраться до тебя, Алёшки и Ильи. Но Корсаков не даст им этого сделать, иначе дворяне посчитают его слабоком.
— Ты уверен?
— Железно, — отрезал я. — Единственный, кто может как-то воздействовать на вас — сам Павел Корсаков. Но даже у него есть понятие чести. Вряд ли он будет вмешивать в нашу войну моих и своих родственников. Однако, ты всё равно сиди в общаге.
Санек открыл было рот для очередной тирады, но в этот миг до нас долетел звук каблучков, выстукивающих по коридору. Какая-то женщина приближалась к двери нашей комнаты. И спустя несколько секунд из коридора донесся слегка взволнованный голос комендантши, а потом последовал дробный стук кулачком в дверь:
— Иван!
— Да, сударыня! — откликнулся я, покосившись на напряжённую моську Шурика.
— Иван, вас в вестибюле ожидает молодой человек. Он представился Филиппом, — оповестила она меня.
— Спасибо. Я сейчас спущусь! — крикнул я и следом бросил побледневшему Корбутову: — А вот и секундант пожаловал…
Глава 18
Я в гордом одиночестве спустился в холл и увидел там бледного, худого паренька чуть старше меня возрастом. Он поднял на меня взволнованный взор бегающих серых глазенок и пролепетал:
— Сударь Корбутов, мое имя Филипп Княжинский. Я по матушке двоюродный брат Павла Белозерова…
— Сочувствую, — насмешливо бросил я, невзначай заметив, как к нашему разговору стали прислушиваться две студентки, стоящие возле окна. Конечно, они делала вид, что их крайне интересует снег, который крупными хлопьями валил на улице. Но я-то видел, что их ушки едва не вытянулись, дабы лучше слышать мой с Филиппом диалог.
