Но не только он приходился в себя. Ленка тоже очнулась, как и Хозяйка болот. Она тотчас вскочила на четвереньки и на трёх конечностях, без промедления, ринулась на Повелителя. Кожаный ремень должен был удержать её возле столба, но он вдруг затрещал и лопнул.
Я уставился на кончик ремня и заметил, что половина его была подрезана ножом! Ай да Яшка! Ай да сукин сын! Сработал-таки мой самый последний козырь! Атаман должен был втайне ото всех стать местным подручным пыточных дел мастера. Яшка заверил меня, что сможет это сделать, а в нужный момент и ритуал испортить. И это был он, тот неуклюжий мужик в маске. Я сразу приметил его. Он подмигнул мне, когда я рассматривал выстроившихся возле стены людей в рясах. А вот Повелитель облажался. Он вычислил всех дворян, которые хотели избавиться от него, а маленького человечка — проглядел. И вот теперь благодаря подпольной деятельности Яшки Хозяйка болот вцепилась в ногу Повелителя и повалила того на пол.
Декан тотчас ринулся к своему хозяину, отчаянно заверещав:
— Не-е-ет!
— Да-а-а! — ликующе вторил я ему, увидев, как крепкие пальцы однорукой старухи разодрали шов на груди Повелителя и вырвали его сердце. Оно оказалось чёрным и медленно, очень медленно билось в руке Хозяйки болот.
— Дави его! — заорал я, чувствуя, как от избытка магической энергии начинает потрескивать воздух в комнате. Ритуал был нарушен — и всё летело в тартарары, как в случае с Николаем Румянцевым, когда его сестру погубил магический взрыв.
Эх, лишь бы старуха успела раздавить сердце Повелителя. Но внезапно раздались звуки выстрелов. И несколько пуль угодили в грудь старухи. Она вздрогнула, покосилась на декана, замершего с направленным на неё револьвером, а затем острыми жёлтыми ногтями пронзила-таки сердце Повелителя. По её пальцам заструилась густая, чёрная кровь. А сама она упала навзничь и прохрипела, зайдясь в предсмертном кашле:
— Прощай, Иван… кха… кха… Не становись, как Повелитель. Борись…
В этот миг в помещении разразился настоящий магический шторм, который жарким огнём ударил в мою грудь. И я заорал от всепоглощающей боли, которая словно извергающийся вулкан стала разрывать моё солнечное сплетение.
