Этого освещения вполне хватило Итану. Он перемахнул через перила и прыгнул на узкое пространство вокруг ванны мистика. Ловко приземлившись, он стал кулаком разбивать лед.
Мистик бился в судорогах. Отключившийся респиратор лишил его дыхания, и он захлебывался. Итан наполовину вытащил мистика из ванны и сорвал маску с его лица. Вслед за маской потянулась длинная дыхательная трубка. Мистик давился водой и кашлял. Итан прислонил его к борту ванны, не дав сползти в воду.
Затем Итан все с тем же спортивным изяществом перепрыгнул к ванне с гермафродитом, сняв маску и с того. Потом помог женщине в третьей ванне.
Астроном что-то кричал ему, но Итан вряд ли слышал. Все мистики дрожали от холода, шевелили посиневшими губами и тихо вскрикивали. Брайс тоже дрожала. Тарион положил ей руку на спину.
В подземелье что-то заскрипело. Вспыхнуло освещение. Послышался металлический скрежет. Пол начал подниматься, закрывая колонны, на которых стояли ванны. С потолка опускался золотой шар. Астроном с сердитым бормотанием зашаркал по пандусу вниз:
– Вы не имели права вытаскивать их. Никакого права…
– Иначе бы они захлебнулись! – возразила Брайс и тоже пошла вниз.
За нею шел Тарион.
Когда пол окончательно поднялся, женщина в третьей ванне вздрогнула. Подняв к груди руки-прутики, она сонно моргала, глядя на Итана и пространство за его спиной.
– Обратно, – с напряжением произнесла она. Судя по голосу, она давно отвыкла говорить. Темные глаза были полны мольбой. – Верните меня обратно.
– Принц Ущелья едва не поглотил душу твоего друга, – сказал Итан, опускаясь перед нею на корточки.
– Верните меня обратно! – хрипло закричала она. – Обратно!
Брайс поняла, куда просится эта несчастная. Не в Хел, не к принцу Ущелья. В воду, в невесомость и забытье. Итан выпрямился и отошел от ее ванны.
– Убирайтесь! – сердито потребовал Астроном, торопясь к мистикам. – Все.
Брайс дошла до основания пандуса. Перстни на пальцах Астронома ярко светились. Брайс захлестнула ярость.
– Ты был готов пожертвовать ими.
– Обратно! – снова закричала женщина.
Остальные мистики тоже очнулись и тихо стонали. Брайс взяла Итана под руку и потащила к выходу. Волк продолжал смотреть на мистиков. Он никак не думал, что приход сюда обернется хаосом.
Астроном опустился на колени возле женщины и потянулся к маске, сорванной с нее Итаном.
– Они уже не могут жить во внешнем мире. И не хотят в нем жить.
Эти слова были адресованы Брайс. Светло-серые глаза Астронома с холодной ненавистью смотрели на нее.
Брайс приготовилась возразить, но Тарион, успевший дойти до двери, покачал головой.
– Приносим извинения за беспокойство, – бросил он через плечо Астроному.
– Верни меня обратно, – плачущим голосом требовала у Астронома женщина.
Брайс дергала Итана за рукав, пытаясь увести, но волк смотрел на женщину и старика. Его мышцы напряглись. Казалось, он вот-вот кинется к Астроному, отшвырнет в сторону и вытащит женщину на улицу.
– Скоро верну, – пообещал старик, гладя ее по мокрым волосам. – Скоро, моя овечка, ты снова будешь сладко спать.
Каждый перстень на его пальцах вспыхивал, и лучи создавали вокруг головы подобие короны.
Брайс тоже остановилась. Она смотрела на умоляющие ручки спрайтов, ударявших по стеклянным стенкам их тюрем.
«Сделай что-нибудь. Прояви свою силу».
Но что она могла сделать? Разве в ее власти было освобождать огненных спрайтов? Да, ей по силам ослепить старика и сорвать перстни с его пальцев. А дальше? Она едва успеет добраться до соседней улицы, как будет остановлена отрядом Вспомогательных сил или Тридцать третьего легиона и огребет по полной. И если появится Хант… Конечно, он сразу встанет на ее сторону, но тогда и он окажется нарушителем закона. Недопустимо ставить его перед выбором. Особенно сейчас. Им ни в коем случае нельзя привлекать к себе излишнее внимание. Причин более чем достаточно.
Брайс была сама себе противна. Ей не оставалось иного, как повернуться к двери и потащить за собой Итана. На этот раз он не сопротивлялся. Астроном по-прежнему успокаивал мистиков. Это последнее, что видела Брайс. Через мгновение створка тяжелой двери захлопнулась.
Снаружи почти ничего не изменилось, лишь начался легкий теплый дождичек. Вид у Тариона был изможденный, как после тяжелой работы.
– Ты была права, – признался он. – Поход сюда – дерьмовая затея.
Брайс захотелось отдубасить его.
– Самоуверенный придурок – вот ты кто, – бросила она, сжимая и разжимая кулаки.
Тарион насмешливо посмотрел на нее:
– Длинноногая, ты вляпалась вместе с нами. Чего теперь нудить? Даже принц Ущелья признал твою силу. Радовалась бы.
Брайс тихо зарычала. Совсем как волчица.
– Я никак не могла понять, почему Речная Королева сделала тебя капитаном разведки. Теперь понимаю.
– И что же ты понимаешь? – Тарион подошел к ней почти вплотную.
Хела с два она отступит.
– А то, что ты выставляешь себя обаятельным очаровашкой, хотя на самом деле ты безжалостный и вероломный тип, который ради достижения своих целей не остановится ни перед чем.
Лицо Тариона посуровело, изменившись почти до неузнаваемости. Он превратился в русала, которого благоразумно обходили стороной.
– Ты не была в моей шкуре. Посмотрел бы я, как ты рассуждаешь о принципах, если б твоя семья оказалась во власти Речной Королевы.
В голосе русала звучала нескрываемая угроза. Брайс это не испугало.
– Моя семья находится во власти всех ваниров, – резко ответила она.
Вокруг нее замерцал звездный свет. Видя это, прохожие стали поворачивать назад. Плевать ей на это.
– Мы прекращаем с тобой сотрудничать, – прошипела она. – Ищи других, кого сумеешь втянуть в свое дерьмо.
Брайс требовалась моральная поддержка. Она повернулась к Итану, но взгляд побледневшего волка был устремлен к кирпичной стене на противоположной стороне переулка. Брайс посмотрела туда же и сама застыла. Стоявшего у стены она часто видела в выпусках новостей и на снимках, но живьем – никогда. Ей отчаянно захотелось, чтобы и сейчас он находился на цифровом экране, а не в реальности. Ее звездный свет потускнел и погас.
Мордок, стоящий в тени, улыбнулся, сверкнув белыми зубами:
– Успели набедокурить с утра пораньше?
40
Грубое, обветренное лицо Мордока не имело ни малейшего сходства с лицом Даники. Даже мимолетного, проявляющегося в строении и изгибе той или иной части.
Но общей была манера, с какой главный прихвостень Лани оттолкнулся от стены и направился к ним. Брайс не раз видела в движениях Даники ту же силу и изящество.
