– Мои поздравления, – тепло произнесла она.
– С чем? – несколько опешил Хант.
– Судя по твоему запаху, я понимаю, что вы с Брайс стали истинной парой.
Хант и не подозревал, что секс способен передавать такие сведения. Получается, их узы достигли биологического уровня.
– Я… да. С минувшей ночи в доме ее родителей.
Даже если они с Брайс были готовы вцепиться друг другу в глотку. И это отнюдь не преувеличение.
– Значит, визит сложился удачно.
– Поначалу нет. В какой-то момент мне показалось, что ее мать вот-вот оттяпает мне яйца. Но стоит вовлечь Эмбер в разговор о солнечном мяче, и она превратится в твоего лучшего друга.
Хант не врал. Это он узнал, но не вчера, а несколько дней назад, хотя ему отчасти претило так откровенно врать Селистене.
Селистена весело засмеялась. В ее смехе не было настороженности и неудовольствия, а главное – никакого намека, что ей известна правда.
– Хорошо. Рада за тебя. За вас обоих.
– Благодарю, – сказал Хант и, желая прикрыть тылы, добавил: – Правда, мы ездили не вдвоем. Нас сопровождали Рунн и принц Кормак. Это… несколько усложняло события.
– Потому что официально Кормак – жених Брайс? – лукаво спросила Селистена.
– И это тоже, – усмехнулся Хант. – Но преимущественно потому, что Эмбер… не жалует фэйцев. Она пригласила Рунна, поскольку давно его не видела, однако порою обстановка была напряженной.
– Я слышала про ее историю с Королем Осени. Жаль, что прошлое преследует ее до сих пор.
– Мне тоже жаль, – подхватил Хант. – Я не пропустил ничего важного, что случилось за эти сутки?
– Только если ты имеешь в виду твое участие в подготовке к торжествам по случаю осеннего равноденствия.
– Но ведь это приятные обязанности, правда? – усмехнулся Хант.
– Приятные и захватывающие, – ответила Селистена и, словно опомнившись, добавила: – Конечно, это радостное событие. Подготовку и обязанностью-то назвать нельзя.
– Конечно.
Крылья архангелицы сверкали в лучах солнца из окон за ее спиной.
– Наверное, у Баксиана есть более интересные новости. Я пока не слышала его доклада, но вчера он почти весь день отсутствовал.
Ханту понадобилась вся сила воли, чтобы сохранить невозмутимое лицо.
– Меня ждет встреча с Исайей, но, выйдя от вас, я обязательно зайду к Баксиану и узнаю.
Он до сих пор не доверял Баксиану. Одно слово Лани… Хант подавил забурлившую магическую силу.
Пусть Баксиан и называл себя сочувствующим мятежникам, пусть помогал Ханту и остальным, дабы заручиться их доверием, но… он будет полным идиотом, если целиком поверит Извергу.
– Что-то не так? – насторожилась Селистена.
Хант тряхнул головой:
– Ничего. – Он заложил руки за спину и непринужденным тоном спросил: – Для меня есть задания на сегодня?
Через пять минут Хант вышел из кабинета архангелицы с пачкой донесений о происках демонов на Северном Разломе. Селистена хотела узнать его мнение о породах пойманных демонов, а также анализ ситуации. За всем этим маячил вопрос: не затевает ли Хел какую-то новую авантюру?
Он мог сразу же ответить «да», но это было бы стратегически опрометчиво. Выполнение задания требовало времени, а как раз оно поджимало Ханта. Нужно тщательно обдумать, какую часть сведений о Хеле можно безболезненно выдать Селистене.
Говоря Ханту об их общей силе, Аполлион не врал. И если принц Ямы был честен в одном, о чем еще он сказал правду? Хел явно что-то замышлял. У Ханта свело живот.
Но одно дело не терпело отлагательств. Он отправился на поиски Лани и через десять минут нашел ее в холле казарменных душевых, где она стояла перед зеркалом и делала красную окантовку губ. Хант почему-то не представлял, что она, подобно всем женщинам, возится с косметикой. Она ему казалась неизменно причесанной и с постоянно наложенным макияжем.
– Орион, – проворковала она, не отрываясь от зеркала. – Охотник.
В холле они были одни.
– Не называй меня так.
– Помню, ты терпеть не мог прозвище, которым тебя наградила Сандриела.
– Меня не интересовало членство в ее клубе.
– Чему я обязана удовольствием лицезреть тебя сейчас? – спросила Лань, продолжая уверенно орудовать красным карандашом для губ.
Хант прислонился к двери холла, загородив ей выход. Лань вопросительно посмотрела на него, приподняв бровь над подведенным глазом.
– Как ты намерена подать случившееся вчера?
Лань открыла тюбик с губной помадой и принялась аккуратно заполнять цветом очерченное пространство.
– Если ты говоришь о нашем с Поллуксом траханье в душе, я не собираюсь извиняться перед Наоми Бореас за приоткрытую дверь кабины. Сам знаешь, я приглашала ее присоединиться к нам.
– Я не об этом.
– Тогда подскажи, к чему относится твой вопрос, – сказала Лань, старательно накладывая помаду на верхнюю губу.
Хант пристально смотрел на нее. Она же видела его вчера. Говорила с ним и с остальными, пока все они находились в воде. Это и разъярило Ханта. Желание убить Лань привело его в неуправляемое состояние. Только их бурный секс с Брайс сумел его успокоить и ввести в норму.
– Вздумала играть со мной в кошки-мышки? – зарычал Хант.
Лань положила золотистый тюбик на длинный стол перед зеркалами и повернулась к ангелу. Прекрасная и холодная, как статуя Луны.
– Охотник у нас ты. Ты мне и расскажешь.
Эта женщина хладнокровно утопила Зофи Ренаст и замучила множество других жертв. Серебряное ожерелье на ее шее буквально выкрикивало имена погибших.
Хант молчал. Лань оглядела себя в зеркале, поддела выбившуюся прядку и вернула в свой элегантный шиньон. Затем прошла к двери. Хант так же молча отодвинулся.
– Думаю, ты перестанешь болтать о разной чепухе, когда увидишь содеянное Гарпией возле Ангельских ворот, – сказала она, выходя в коридор. – Неописуемое зрелище.
Через десять минут Хант понял смысл ее слов.
Хрустальные ворота в самом сердце Центрального делового района поблескивали на утреннем солнце, но на них никто не смотрел. Собравшаяся толпа щелкала камерами мобильников и вполголоса переговаривалась, косясь на две фигуры, что ничком лежали перед воротами.
Хант давно уже не видел, чтобы кого-то казнили по ритуалу, прозванному «кровавым орлом».
На трупах была неприметная черная одежда, точнее, ее остатки. Красные нашивки на рукавах украшал герб Офиона, а выше – эмблема заходящего солнца. Знак принадлежности к эскадрону Светопад.
В толпе кого-то вытошнило. Кажется, женщину. С тихим плачем она торопливо удалилась.
