– Большинство меня не поймут. Скажут: «Чего ты капризничаешь? Быть принцессой – это ведь так здорово. А ты разыгрываешь из себя несчастную». Но я всю жизнь старалась держаться подальше от короля и его двора. Я его ненавижу. И надо же, как последняя дура сама пошла к нему в когти. – Брайс судорожно вздохнула. – Я предвижу ответ Ханта. Он явится к королю и будет поджаривать, пока тот не даст задний ход. Но… я хотела узнать, может, у тебя есть другие, менее радикальные идеи.
Королева задумчиво жевала пиццу.
– Честно говоря, я бы с удовольствием посмотрела, как Хант Аталар превращает Короля Осени в подобие фламбо… – (Брайс невольно искривила губы в улыбке.) – Но ты права. Здесь требуется более дипломатичный подход.
– По-твоему, есть способы выпутаться из всего этого?
Брайс успела переговорить с Марком. Тот согласился помочь, но в его голосе отчетливо слышалось сомнение.
– Я думаю, есть способы повлиять на ситуацию. Повлиять на твоего отца.
Брайс кивнула:
– Рунн вскользь упомянул, что у тебя… драматичные отношения со своим ковеном.
– Это еще мягко сказано, – тихо засмеялась Гипаксия.
– Брат говорил, что у тебя были весьма необычные наставники.
Призраки. Рунн сообщил ей об этом утром.
– Да. Мои самые близкие друзья.
– Неудивительно, что тебе хотелось вырваться из заточения, где тебя окружали мертвецы.
Гипаксия усмехнулась:
– Они были замечательными спутниками. Но ты права. Кстати, это они побудили меня приехать сюда весной.
– Они и сейчас тебя сопровождают?
– Нет. Они не могут покинуть пределов замка, где я росла. Заклинание, наложенное моей матерью, удерживает их там… Наверное, это послужило причиной моего возвращения в родные края.
– А я думала, титул королевы обязывал тебя туда вернуться.
– Это тоже, – поспешно добавила Гипаксия. – Но они… моя семья.
– Как и Лань, – осторожно напомнила ей Брайс.
– Я не считаю ее родней.
Брайс радовалась перемене темы разговора, пусть и временной. Ей требовалось разобраться со своими гневными чувствами.
– Вы совсем не похожи.
– Я вовсе не поэтому отказываюсь считать ее своей сестрой.
– Знаю, что причина совсем не в облике.
– Лань пошла в нашу мать. Такая же золотоволосая, с бронзовой кожей. А цвет своей кожи я унаследовала от отца.
– А кем был отец Лани?
– Богатый и могущественный оборотень-олень с Пангеры. Мама никогда не рассказывала мне, как и почему у них дошло до близости. Почему она вообще согласилась на это. Но Лань не унаследовала никаких ведьминых дарований. Вся ее магия – от отца. Поэтому ее в трехлетнем возрасте отправили к отцу.
– Какой ужас, – пробормотала Брайс.
Когда самой Брайс было три года, ее мать стояла насмерть, только бы уберечь ее от когтей Короля Осени. Эмбер шла на любые жертвы, а ее доченька… добровольно угодила в отцовское дерьмо. Стыд и страх захлестнули Брайс. Еще немного, и мать узнает о ее «коронации». Но сообщить ей немедленно Брайс не могла. Духу не хватало.
– Это было частью их уговора: чей дар Лидия унаследует, с тем из родителей и будет жить, – продолжала Гипаксия. – Первые три года она провела с матерью, но, когда в ней проявилось дарование оборотня, отцовский клан ее забрал. С тех пор мать никогда не виделась с нею.
– Скажи, а твою мать огорчало… в кого превратилась ее дочь?
– Такими мыслями мать со мной не делилась, – довольно сухо ответила Гипаксия, и Брайс поняла неуместность дальнейших расспросов. – Но у меня это всегда вызывало оторопь.
– Ты намерена встретиться с нею, раз вы обе оказались здесь?
– Да. Я ведь знаю ее только по фотографиям. Я родилась через двадцать лет после ее отъезда.
– Советую тебе не питать особых надежд, – сказала Брайс, отхлебывая пиво.
– Я и не питаю. Но мы ушли в сторону от твоих бед. – Королева вздохнула. – Я не знаю фэйских королевских законов, поэтому вряд ли смогу сказать тебе что-то определенное, но… на данном этапе… единственные, кто мог бы остановить твоего отца, – это астерии.
– Я боялась, что дойдет до них. – Брайс устало потерла виски. – Представляю, как отреагирует Хант, когда узнает.
– Разве это его не обрадует?
– Какого Хела это должно его обрадовать?
– Вы же с ним истинная пара. Отец официально сделал тебя принцессой. Это делает Ханта…
– Боги! – Брайс едва не подавилась пивом. – Хант – принц. – Она горько засмеялась. – Он совсем с катушек сойдет. Он эти титулы ненавидит еще сильнее, чем я. – Брайс снова засмеялась, уже истеричнее. – Прости. Я сейчас представила его лицо, когда вечером я ему расскажу. Это надо будет заснять. Для истории.
– Не знаю, хорошо это или плохо.
– То и другое. Король Осени ждет, что я буду сохранять видимость своей помолвки с принцем Кормаком.
– Даже если твой запах свидетельствует о принадлежности другому?
– Очевидно.
Брайс не хотелось об этом думать. Она допила пиво, потом взяла опустевшие бумажные тарелки и бросила в мусорный контейнер. Быстро расплатившись и сунув чек в карман, она спросила королеву ведьм:
– Хочешь немного прогуляться? Сейчас не так жарко, как днем.
– С удовольствием.
Никто не заметил их ухода. И в переулке, по которому они шли, на них тоже не обращали внимания. Итан держался на расстоянии, не мешая разговору. Драконесса, если и находилась поблизости, предпочитала не показываться.
– Значит, брат рассказал тебе о моих… сложностях с материнским ковеном.
– Да. Представляю, каково это. Сочувствую тебе.
Пройдя квартал, они вышли к набережной, обсаженной пальмами. В листьях шелестел теплый, сухой ветер. Гипаксия смотрела на звезды.
– Меня посещали видения о возможном варианте будущего. О ведьмах, возвращающих себе былое могущество. О моем собственном будущем рядом с тем, кого я…
Она не договорила и несколько раз кашлянула.
– Ты с кем-то встречаешься? – Брайс удивленно вскинула брови.
– Нет. – Лицо королевы стало непроницаемым. Она шумно выдохнула. – Отношения стали невозможными. Я была готова продолжать, но это оказалось… Словом, ковен этого не захотел.
Брайс заморгала. Если Гипаксия любила кого-то другого… Невеселая новость.
– Бедный Рунн.
Гипаксия грустно улыбнулась:
– Мне думается, мы с твоим братом оба не горим желанием вступать в этот брак.
– Но Рунн такой классный. И ты тоже. Может, у вас еще все срастется.
