Брайс задолжала брату хотя бы попытку рассказать о положительных сторонах его характера.
– Быть классными недостаточно, – засмеялась королева ведьм. – Для совместной жизни нужно еще много чего.
– Конечно. Но он – хороший парень. По-настоящему хороший. Я сама удивляюсь своим словам, но… хотя я уверена, что ты любишь по-настоящему достойного человека, ты вряд ли найдешь себе пару лучше Рунна.
– Я запомню эти слова. – Гипаксия играла своим длинным локоном. – Помолвка с твоим братом была попыткой не дать материнскому ковену обрести слишком большую власть.
– Но ты только что рассказала о своем желании вернуть ведьмам былое могущество. Или ты хочешь, чтобы ведьмы стали могущественными… кроме ведьм из материнского ковена?
Гипаксия угрюмо кивнула. Брайс наморщила лоб:
– Разве сейчас ведьмы недостаточно сильны?
– Не так, как когда-то. В течение поколений могущественные роды слабели. Магия слабела. Казалось, их сила… уходит в пустоту. Материнскому ковену неинтересно доискиваться причин. Они хотят лишь еще большего нашего подчинения астериям.
Эта женщина освободила Ханта, открыто взбунтовавшись против астериев. Была ли Гипаксия мятежницей? Можно ли задавать ей такой вопрос? Брайс не знала, много ли Итан и Рунн успели вчера рассказать Гипаксии.
Противоположный берег реки скрывался за пеленой темного тумана.
– Откуда твоя мама призвала наставников? Из Костяного Квартала? Или из другого места упокоения?
– Когда жили мои наставники, подобных мест на планете не существовало.
– Они помнят времена до появления астериев? – искренне удивилась Брайс.
Гипаксия прищурилась, подавая ей знак не говорить слишком громко.
– Да. Они умерли задолго до открытия Северного Разлома.
– Значит, они помнят время, предшествующее астериям? – решилась спросить Брайс. – Когда Партос еще стоял?
– Да. Одна из моих наставников, Палания, преподавала в тамошней академии математику и естественные науки. Она родилась в том городе и там же умерла. Многие поколения ее рода жили в Партосе.
– Астерии не любят подобных разговоров. Им ненавистно, что до их появления люди сумели так много достичь.
– Они – классические захватчики. – Гипаксия всматривалась в туман, за которым скрывался Костяной Квартал. – В этом мире они подчинили себе даже смерть. Души, на чей покой когда-то никто не покушался, теперь, будто стадо, сгоняют в эти… зоны.
– Ты знаешь об этом? – встрепенулась Брайс.
– Мертвые рассказывали мне о своих ужасах. Когда мать умерла, мне пришлось кое-что предпринять, чтобы… Скажем так. Материнскому ковену очень не понравилось, что я нашла способ и моя мать избегла участи оказаться в месте «вечного упокоения». Правда, мне пришлось очень дорого заплатить за это. Я навсегда лишилась возможности общаться с нею. – Глаза Гипаксии потемнели. – Но я не могла отправить ее в зону вроде Костяного Квартала. Ведь я же знала, какая участь ждет ее там.
– Тогда почему бы не рассказать всем? Всему миру?
– Кто бы мне поверил? Знаешь, как астерии расправились бы со мной и моим народом? Дабы наказать меня, они бы истребили всех ведьм. Мама очень хорошо знала об этом и тоже предпочитала никому не говорить. Да и ты поступишь мудро, если будешь молчать. В День осеннего равноденствия я сделаю все, что в моих силах, и помогу Итану Холстрому и его брату, но мои возможности не беспредельны.
Брайс остановилась у парапета набережной. Внизу плескалась речная вода. Голубая утром, в темноте она становилась черной.
– А куда отправлялись мертвые до появления астериев? Наставники говорили тебе об этом?
Лицо Гипаксии вновь потеплело. На губах появилась улыбка.
– Нет. Но они говорили, что жизнь была… гармоничной. Спокойной.
– Как ты думаешь: души, собирающиеся здесь, когда-нибудь попадут туда?
– Не знаю.
– Невеселый получается у нас с тобой «девичий разговор», – призналась Брайс. – Очень даже депрессивный.
– Для меня это вообще первый «девичий разговор».
– Обычная девчоночья болтовня о разных разностях.
– Нас с тобой не назовешь обычными девчонками.
Нет, конечно. Они были… королевой и принцессой. Встретились как равные. Говорили о таких вещах, за которые могут и убить.
– Жизнь с короной на голове может быть очень одинокой, – тихо сказала Гипаксия, словно прочитав мысли Брайс. – Но я рада, что у меня теперь есть с кем поговорить.
– Я тоже.
Пусть она еще и не начинала разгребать очередную порцию отцовского варева… приятно было сознавать, что королева ведьм на ее стороне. Как и другие союзники.
Итан стоял в двадцати футах у них за спиной. Брайс встретила его взгляд. Глаза волка сверкнули. Брайс захотелось подозвать его и спросить, многое ли он слышал.
Но в этот момент через парапет перескочил громадный серый чешуйчатый зверь.
Раньше чем Брайс успела крикнуть, зверь оказался возле Итана и сомкнул челюсти у него на горле.
55
Вскрикнуть она не успела. Лишь приземлилась на собственный зад и отползла от Итана, из горла которого шумно хлестала кровь.
Зверь – а это был демон – продолжал рвать ему горло.
Демон запрокинул плоскую голову. В черных кривых зубах мелькнул кусок волчьей плоти.
– Вставай, – приказала ей Гипаксия.
Королева ведьм стояла над ней, держа в руке нож. Брайс понятия не имела, откуда у Гипаксии взялся нож.
Итан…
Она не допустит, чтобы погиб еще и он. Она этого просто не выдержит.
Демон отошел от дергающегося тела Итана. Брайс боялась даже мысленно произнести слово «умирающий». Переживет ли Итан это нападение? А вдруг у этого демона такие же ядовитые клыки, как у кристаллоса?
Похоже, эта тварь была дальним сородичем кристаллоса. Мускулистое приземистое тело покрывали серые матовые чешуйки; хвост, не уступавший по длине росту Брайс, двигался взад-вперед. Шипастый конец хвоста чертил борозды на каменных плитах. Все, кто находился на набережной и прилегающих улицах, спешили скрыться.
Брайс не могла пошевелиться. У нее шок. Конечно же это шок, но…
Скоро подоспеет помощь. Вспомогательные силы или Тридцать третий легион, кто-то обязательно сюда примчится. Хант…
– Вставай, – повторила Гипаксия, хватая Брайс под мышку и ставя на ноги.
Королева ведьм с трудом оттащила ее от Итана.
В этот момент снова послышалось рычание, но уже сзади.
Повернувшись, Брайс увидела второго демона, полностью похожего на первого. Обе твари надвигались на свою добычу, отрезая все пути к отступлению.
