У Ханта зашумело в голове. Триарии Сандриелы. Настоящие отбросы вселенной, каких еще поискать.
И теперь эти отбросы появятся здесь. В Городе Полумесяца. Войдут в состав личной гвардии Селистены.
В дверь постучали. Хант напрягся.
– Входите, – ответила Селистена.
На кончиках пальцев Ханта затрещали молнии. Дверь открылась. В кабинет неторопливо вошли Поллукс Антониус и Баксиан Аргос.
Молот и Изверг.
10
В кабинете губернатора стало совсем тихо. Хант и соратники смотрели на вошедших.
Один, Изверг, был темноволосым, смуглокожим, высоким и мускулистым. Его черные крылья слабо блестели, как блестят вороньи перья. Но в глаза сразу бросался уродливый шрам, змеящийся по шее и опоясывающий горло.
Хант помнил этот шрам – след, оставленный его молниями. Помнил и стычку с Извергом, произошедшую тридцать лет назад. Есть силы, от которых даже бессмертие не уберегает.
Обсидиановые глаза Баксиана вспыхнули, встретившись с глазами Ханта.
Зато кобальтовые глаза Поллукса засветились звериным наслаждением. Он смерил взглядом Наоми, затем Исайю и, наконец, Ханта. Хант не пытался унять свои молнии, глядя на золотистые волосы и такую же золотистую кожу бывшего командира триариев Сандриелы. На самого жестокого садиста, когда-либо ходившего по земле Мидгарда. Отъявленного мерзавца номер один.
Поллукс довольно ухмыльнулся. Селистена что-то говорила, но Хант не слышал ее слов.
Он не слышал ничего, кроме небрежно произнесенного Поллуксом:
– Привет, друзья.
Еще через мгновение Хант вскочил со стула и ударом свалил Поллукса на пол.
Итан приложил мокрую тряпку к последней затягивающейся ране на лице и поморщился. Ванная Брайс оказалась такой, как он и ожидал. Три сорта шампуней и кондиционеров, флаконы со всякими гелями и муссами для волос, щетки, бигуди двух видов, фен, не выдернутый из сети, полусгоревшие свечи и всякие косметические штучки, раскиданные по мраморной поверхности стола, словно блестящие осколки бомбы.
Почти так же выглядела ванная в ее прежней квартире. От одного присутствия здесь у него щемило в груди. Запахи этого места, запахи Брайс. Они и теснили грудь Итана.
Он бесцельно провел день, не ища себе развлечений. Сидел на диване вместе с ее химером (кажется, Хант называл этого зверя Сиринксом) и смотрел дневные телепередачи, почти умирая со скуки. Его не тянуло прыгать по новостным каналам, ожидая появления новой архангелицы. То, что шло по спортивным каналам, его не интересовало, не говоря уже о придурочной болтовне политологов.
Итан повернул лицо, чтобы в зеркале была лучше видна рассеченная бровь. Эту рану ему нанесла лично Сабина, волчьими когтями.
Похоже, она метила в глаза. Конечно, они бы восстановились через несколько дней или недель. Может, и раньше, если бы он обратился к медицинской ведьме, но даже временная слепота не входила в число ощущений, которые он хотел бы испытать.
Сейчас он вообще не хотел что-либо испытывать.
Его мобильник на столе заверещал. Итан покосился на экран. Экспресс-сообщения и первые фотоотчеты о прибытии Селистены. Если бы не избиение, затеянное Сабиной, он бы сейчас наряжался по случаю торжественной встречи прекрасной архангелицы. Волкам полагалось участвовать в таких церемониях. Демонстрация своей лояльности и прочая лабуда.
Но теперь он был свободен как ветер. Волк без стаи.
Такое случалось редко и все же случалось. Существовали одинокие волки. В основном они рыскали по глухим местам, брошенные на произвол судьбы. Итану и в голову не приходило, что он станет одним из них.
Итан вернул телефон на стол, затем повесил тряпку на и без того перегруженную вешалку для полотенец.
Ему захотелось принять обличье волка. Резко вдохнув, он приказал телу трансформироваться. Как всегда, появилось ощущение, что у него плавятся кости и рвется кожа.
Став волком, он быстро ощутил, насколько тесна ванная.
Взмах хвоста – и на мраморный пол полетели сшибленные бутылочки. Когти царапали плитки. Итан поднял морду к зеркалу и снова посмотрел на свое отражение.
Оттуда на него глядел крупный, величиной с лошадь, волк с опустошенными глазами. Из-за шерсти порезы и ссадины были не так заметны, за исключением брови.
Он вдохнул, и дыхание застряло между ребрами, попав в странный пустой карман.
Волк без стаи. Сабина с Амелией не просто избили его; они изгнали его из своей жизни, из Логова. Итан уперся спиной в вешалку для полотенец, мотая волчьей головой.
Это хуже, чем занимать самое последнее место в стае. Без друзей, без родни, никому не нужный.
Итан вернул себе гуманоидный облик. Тяжело дыша, облокотился на столик ванной и ждал, пока тошнота утихнет. Мобильник подал новый сигнал. Все мышцы тела Итана напряглись.
Перри Равенскрофт.
Он оставил бы ее вызов без внимания, если бы не первая часть сообщения: «Пожалуйста, дай знать, что ты жив».
Итан вздохнул. Младшая сестра Амелии, омега в стае Черная Роза. Это благодаря ей Итан оказался здесь. Когда ее сестра и Сабина терзали его, Перри не смела вмешаться, но затем доставила его сюда. Только она удосужилась вспомнить о нем. Одна из всей стаи.
«Просто напиши „да“ или „нет“», – добавила Перри.
Итан долго смотрел в экран с ее сообщением.
Волки – существа социальные. Волк без стаи… страдал от душевных ран, сгубивших немало волков. Но Итан еще два года назад получил тяжелейшую душевную рану, однако выжил.
Вскоре он уже не сможет в любое время принимать волчье обличье.
Итан обвел глазами ванную с разбросанными баночками, флакончиками и прочей женской дребеденью, необходимой Брайс. Она тоже была волчицей без стаи и тоже два года. Конечно, у нее есть Фьюри и Юнипера, но они не заменят ей Данику, Коннора и Стаю Дьяволов. Ничто уже не будет как прежде.
Итан ответил коротким «да» и убрал мобильник в карман. Вскоре должна возвратиться Брайс. Кажется, она что-то говорила про пиццу.
Итан побродил по просторной квартире. Сиринкс, лежащий на диване в гостиной, поднял голову и некоторое время следил за ним, потом одобрительно фыркнул и снова опустил голову, помахивая львиным хвостом.
Тишина жилища давила на Итана. У него никогда не было своей квартиры. Он привык к хаосу и сутолоке Логова, к комнате в университетском общежитии, дверь которой вообще не закрывалась, к гостиничным номерам, где он останавливался на выездных матчах университетской команды. Жилье Брайс с таким же успехом могло находиться на другой планете.
Он помассировал грудь, словно это могло прогнать оттуда тяжесть.
Итан четко знал, почему весной откликнулся на призыв Брайс о помощи, нарушив приказ Сабины. Ему было невыносимо слушать ее срывающийся, умоляющий голос. А когда она упомянула детей, которым грозит опасность, в мозгу Итана что-то взорвалось. Он ничуть не жалел о своем поступке.
