Брайс говорила полуправду. Должно быть, Хант догадался: она это делала ради него, поскольку он нежно коснулся крылом ее плеча.
– Так прерви их романтический вечер, – потребовал Тарион.
– Ты не знаешь, кто такая Фьюри Акстар? – Брайс взмахнула рукой. – Я позвоню ей завтра утром. После вечеров с Юной она всегда бывает в более благодушном настроении.
Тарион посмотрел на нее с Хантом, затем на Рунна и Итана, молча следивших за ним. Сокрушенно вздохнув, русал полез во внутренний карман куртки и достал пачку сложенных пополам листов:
– Это часть их переписки.
Он протянул пачку Брайс и снова пошел к двери. Возле Сиринкса Тарион присел на корточки и погладил химера по голове и толстой шее. Потом поправил ошейник. Благодарный Сиринкс облизал ему руку.
– Приятная зверюшка. – Тарион открыл входную дверь. – Не делайте никаких записей. Я завтра снова приду где-то после полудня.
– Влезать во все это – не лучшая затея, – сказал Хант, когда за русалом закрылась дверь.
– Согласен, – поддержал его Рунн.
Брайс еще крепче сжала пачку листов и повернулась к Итану:
– Осталось и тебе выразить свое согласие.
Итан насупился:
– Мне плевать на всю болтовню о связях Даники с Офионом, но есть мальчишка-беглец. Скорее всего, он не имеет никакого отношения к Офиону и нуждается в помощи.
– Спасибо. – Брайс стремительно повернулась к Ханту. – Видишь?
– Это забота Тариона. Брайс, держись подальше от его поисков, – предупредил ее Хант. – Даже не знаю, зачем ты полезла с расспросами.
– Я тоже не знаю, почему этого не сделал ты, – с вызовом парировала Брайс.
– Тебе действительно хочется найти мальчишку или узнать что-то новое о Данике?
– А если то и другое?
Хант медленно покачал головой.
– Брайс, прежде чем действовать, нужно всесторонне это обдумать, – сказал ей Рунн. – Возможно, сжечь распечатку переписки.
– Я уже приняла решение, – объявила Брайс. – Я буду искать Эмиля.
– И что ты с ним будешь делать? – тут же спросил Хант. – Если астерии его разыскивают, ты станешь укрывательницей мятежника.
Брайс было не погасить свет, окружавший ее.
– Эмилю всего тринадцать лет. Он не мятежник. Но мятежники хотят заполучить его в свои ряды.
– Брайс, я видел мальчишек его возраста, участвовавших в сражениях, – тихо сказал Хант.
Рунн кивнул, соглашаясь с ангелом:
– Офион не брезгует бойцами любого возраста.
– Но это же отвратительно, – поморщился Итан.
– Я и не говорил, что это прекрасно, – возразил волку Хант. – Только астериев не волнует, тринадцать ему лет или тридцать, настоящий он мятежник или нет. Ты окажешься у них на пути и поплатишься.
Брайс открыла рот и вдруг увидела, как на щеке Ханта дрогнула жилка, отчего шрам стал заметнее. Чувство вины, захлестнувшее ее, сражалось с гневом.
– Я подумаю об этом, – примирительно сказала она и пошла к себе в комнату.
Ей требовалась передышка, прежде чем что-то говорить и делать. Требовалось переварить сведения, полученные от Тариона. Тогда она не придала значения словам Бриггса о симпатиях Даники к борьбе мятежников, расценив это как желание любым способом ее позлить. Похоже, она ошибалась.
Она смывала косметику и расчесывала волосы, одновременно напрягая память. Из-за двери доносились мужские голоса. Брайс не обращала на них внимания. Она переоделась в пижаму. Живот заурчал от голода.
Мысли снова вернулись к Эмилю. Голодает ли он? Тринадцать лет. По сути, еще ребенок, а не подросток. Ребенок, лишившийся семьи и успевший настрадаться в одном из самых отвратительных лагерей. Он наверняка напуган. Травмирован психологически.
Брайс надеялась, что Зофи жива. Не потому, что мятежница располагала какими-то сведениями и обладала уникальными силами. Тогда у Эмиля будет хоть кто-то близкий. Осколок семьи. Сестра, любящая его просто как брата, а не за его необыкновенные силы, ставшие причиной уничтожения их далеких предков.
Брайс хмуро посмотрелась в зеркало. Потом перевела взгляд на мятую пачку листов, переданных Тарионом. Переписка между Зофи и Даникой и несколько писем, написанных ею Эмилю, и его ответов.
В первом случае все было так, как и говорил Тарион. Одни туманные намеки и иносказания.
Но письма Зофи и Эмиля…
«Мне понадобилось уйти, и я не досмотрела твою игру до конца, – писала Зофи брату более трех лет назад. – Но мама сказала, что вы выиграли. Поздравляю! Ты действовал потрясающе!»
«Вроде бы, – скромно отвечал ей Эмиль. – Вот только два мяча пропустил».
Зофи ответила ему совсем поздно – в три часа ночи, как будто сидела над учебниками допоздна или развлекалась с друзьями: «Я однажды играла в солнечный мяч и пропустила целых десять! Ты играешь гораздо лучше меня:)».
«Спасибо, сестренка, – ответил ей утром Эмиль. – Скучаю по тебе».
Брайс с трудом сглотнула. Вполне обычная переписка, свидетельствующая о нормальной жизни приличной семьи.
Что произошло с этой семьей потом? Как Эмиль оказался в Кавалле? Она не хотела этого знать, и тем не менее… Брайс заново перечитала письма. Обычная переписка брата и сестры, которые нежно любили друг друга.
Многие ли из тех, кто нынче искал Эмиля, действительно хотели помочь мальчишке? Не использовать его в своих целях, а просто защитить? Возможно, он и Зофи действительно встретятся в потаенном месте, указанном Даникой. Возможно, им повезет, и там их не найдут.
Даника всегда помогала тем, кто в этом нуждался. Включая Брайс.
Во время весенней атаки на город, когда Брайс бежала к Лугам Асфоделя… она испытывала те же чувства, что и сейчас. Эмилю требовалась помощь, и она не отойдет в сторону, как советовал Тарион. Просто не сможет отойти.
Но какую роль играла во всем этом Даника? Вопрос совсем не праздный. Она должна выяснить.
Ее желудок вновь протестующе заурчал. Да, она с утра ничего не ела (мороженое не в счет). Вознеся молчаливую молитву Ктоне и попросив оберегать Эмиля, Брайс вернулась в гостиную и объявила:
– Я заказываю пиццу.
– Присоединяюсь, – подхватил Рунн, словно его приглашали остаться.
Брайс ничего ему не сказала. Дверь комнаты Ханта была плотно закрыта.
Если ей требовалось побыть наедине с собой, у Ханта это займет гораздо больше времени.
Хант вошел в душ и дрожащей рукой открыл воду. Гул и плеск воды обеспечивали ему столь необходимый белый шум – барьер, отгораживающий от мира за пределами ванной. Бросив Холстрому и Данаану, что ему нужно пополоскаться, он ушел. И плевать он хотел, как они к этому отнеслись.
