Ей сдавило сердце.
– Знаю. – (И он был готов добровольно отказаться ради нее, Брайс. Ради их двоих.) – Так ты мне поможешь?
– Да. Помогу всем, что мне доступно. Но мы должны разработать стратегию отступления.
– Обязательно, – согласилась Брайс. – Только давай поговорим об этом завтра. Я жутко устала.
– Ладно.
Крыло Ханта коснулось ее голого плеча. Брайс повернулась и увидела, что он смотрит на нее, подперев голову кулаком.
– Не делай так.
– Чего не делать?
Брайс отвернулась, махнув ему рукой:
– Это очень похоже… сам знаешь на что.
– Я слишком сексуален? Притягателен? Соблазнителен?
– Не то слово!
Хант перевернулся на спину:
– Мне странно заниматься подобными делами в нескольких шагах от Холстрома.
– Но он находится не за стеной, а на приличном расстоянии от нас.
– И имеет волчий слух.
Брайс вдохнула мускусный, полуночный запах Ханта. Поняла, насколько он возбужден.
– Тогда затихнем и будем спать.
Хант шумно сглотнул.
– Я… Ладно, скажу тебе правду, Куинлан.
Она вопросительно изогнула бровь.
Хант выдохнул в потолок:
– Это было… тяжеловато. В смысле, для меня.
– Для меня тоже.
Самый продолжительный период без секса с тех пор, как в семнадцать лет она лишилась невинности. Вспомнилось, что́ они с Хантом выделывали на белом диване несколько месяцев назад, хотя такого секса она сейчас не жаждала.
– Могу с уверенностью сказать: мой «голодный период» все равно длился дольше.
– И как долго?
В глубине ее души поднимался вой при мысли, что кто-то другой прикасался к нему руками, губами и другими частями тела. Что Хант мог дотрагиваться до кого-то еще. Хотеть кого-то еще и вообще существовать в мире, где ее, Брайс, тогда не было, а ее место занимала другая важная для него женщина.
Но такая женщина была. Важная для него женщина. Шахара. Хант ее любил и был готов умереть ради нее.
«Он и из-за тебя едва не умер», – напомнил Брайс тихий внутренний голос. Но это… почему-то воспринималось совсем не так.
– Шесть месяцев, – поморщился Хант, отвечая на ее вопрос.
– Разве это долго? – засмеялась Брайс.
– Представь себе, долго, – прорычал он.
– Я думала, ты скажешь про годы.
– Я не принимал обет безбрачия, – сказал Хант, обиженно посмотрев на нее.
– И кем же была та счастливица?
Или счастливец? Брайс казалось, что Хант все-таки предпочитает женщин, но он вполне мог и…
– Нимфа в баре. Она была из другого города и не знала, кто я такой.
Брайс скривила пальцы, словно на них появились невидимые когти.
– Значит, нимфа.
Его ли это типаж? Неужели ему нравятся женщины типа балерин, гибкие и изящные? Может, и Шахара была такой? Брайс никогда не пыталась найти портреты погибшей архангелицы. Не хотела мучить себя сравнениями. Однако Сандриела была очень красива (по меркам Хела) – высокая, стройная. Хант как-то упомянул, что они с Шахарой были похожи как две капли воды.
Ей стало паршиво, и, чтобы Хант ощутил, как ей паршиво, она сообщила:
– А у меня был оборотень-лев. В туалете «Белого ворона».
– В тот вечер, когда произошла бомбардировка?
Тон был резким, будто Хант считал для нее недопустимым трахаться с кем-то, когда они уже познали друг друга.
– Менее чем за неделю до этого, – невозмутимо ответила Брайс, явно довольная его резкостью.
– Я думал, тебе не нравятся альфа-придурки.
– Кое для чего они вполне подходят.
– Да? – Хант провел пальцем по ее руке. – Для чего именно? – Его голос стал вкрадчиво мурлыкающим. – По-моему, ты терпеть не можешь, когда мужчины тобой командуют.
Брайс покраснела:
– Иногда я терплю. – Это все, что она могла сказать, поскольку пальцы Ханта потянулись к ее запястью; он взял ее руку и поднес к губам. – У оборотня это недурно получалось.
– Так, Куинлан, – проворчал ангел, не отрывая губ. – Я уже жутко ревную.
– Я тоже, – усмехнулась она.
Хант поцеловал ей тыльную часть запястья, слегка закусив зубами чувствительную кожу.
– Прежде чем мы перейдем к дурацким прикосновениям, я пытался тебя предупредить, что, поскольку у меня давно не было секса, я могу…
– Слишком поспешить?
– Слишком нашуметь, дурочка, – ответил он, утыкаясь в ее запястье.
Брайс засмеялась и провела пальцами по его гладкому лбу, более не изуродованному татуировкой.
– Можно сунуть тебе кляп.
– Пожалуйста, скажи, что до этого не дойдет, – взмолился он и тоже засмеялся.
Брайс что-то промычала.
– Это серьезно? – спросил Хант, медленно садясь на постели.
– Попробую другой способ. – Брайс уперлась спиной в подушку и заложила руки за голову.
На шее Ханта дернулась жилка.
– Договорились. Давай начнем с азов. Если тебе это покажется скучным, обещаю найти способы тебя заинтересовать.
– Тем не менее Итан может подслушать.
Хант поменял позу. Едва дотронувшись до его облегающих трусов, Брайс сразу убедилась, насколько ему хочется. Солас палящий, его член стоял колом.
Она тихо засмеялась и тоже села:
– Ты и в самом деле давненько этим не занимался.
Хант дрожал, явно от попыток сдержаться.
– Брайс, скажи мне «да».
От его нескрываемого желания она начала таять.
– Сначала я хочу тебя потрогать.
– Это не тянет на «да».
– Да. Еще раз да. Теперь твоя очередь.
Брайс лишь усмехнулась и прижала на удивление спокойную руку к его мускулистой груди. Хант позволил ей толкнуть его обратно на постель.
– Я скажу «да», когда исполню задуманное.
Хант протяжно застонал.
– Еще не поздно втолкнуть тебе кляп, – пробормотала Брайс и поцеловала его грудь.
Ханту казалось: еще немного – и его разорвет. Брайс сводила его с ума. Она восседала на его бедрах, в своей старой мягкой потертой футболке, под которой ничего не было. Шелковистые прядки ее волос щекотали ему грудь, пока ее губы целовали выпуклые грудные мышцы. Очередной поцелуй пришелся на его сосок.
