Хант ни на мгновение не забывал: они в квартире не одни и гость, которого они приютили, обладает исключительно острым слухом, поэтому…
Губы Брайс сомкнулись вокруг его соска. Волна жара ударила по бедрам Ханта, и они потянулись к ее бедрам. Брайс обвела языком вокруг плотного соска.
– Ну ты даешь, – прошипел Хант.
Она засмеялась и передвинулась к другому соску.
– Твоя грудь такая же большая, как моя, – заметила она.
– Это самый несексуальный комплимент, который мне говорили, – только и мог сказать Хант.
Длинные ногти впились ему в грудь. Это тоже было похоже на поцелуй, обжигающий поцелуй. Его член дернулся, реагируя на прикосновение. Да хранят его боги, так он не продержится и минуты.
Брайс целовала ему ребра справа, водила языком по мышцам.
– Как тебе удалось обзавестись такими до жути накачанными мышцами?
– Упражнялся.
Почему она говорит? А почему он говорит?
Руки Ханта сжались в кулаки, ударив по простыни. Сиринкс спрыгнул с кровати, прошлепал в ванную и прикрыл задней лапой дверь. Смышленый химер.
Теперь язык Брайс дразнил его ребра слева, опускаясь вслед за ее пальцами, скользившими по груди и животу. Она поцеловала ему пупок и остановилась у резинки трусов – так близко, что Хант был готов взорваться от одного вида.
– Может, сначала поцелуемся? – утробным голосом спросил он.
– Ни в коем случае, – ответила Брайс, целиком поглощенная своим делом.
У Ханта перехватило дыхание, когда ее пальцы ухватили резинку и потянули вниз. Он мог лишь помочь ей, приподняв бедра и позволив полностью себя раздеть.
– Так-так-так, – ворковала Брайс, садясь у него в ногах; Хант почти заскулил, видя, как ее рот находится в опасной близости от его члена. – Какой большой… сюрприз.
– Куинлан, прекращай эту игру.
Еще пять минут, и он прыгнет на нее и сделает все, о чем мечтал столько месяцев. Все, что собирался сделать в самую долгую ночь года.
– Тсс…
Брайс поднесла палец к его губам. Потом провела языком по кромке губ. Хант открыл рот, и едва ее язык оказался внутри, прижал губами и начал сосать. Пусть точно знает, каким образом ему хочется это получить.
Она торжествующе пискнула. Но Хант замер, когда она выпрямилась и сняла через голову футболку.
Хел, эти груди. Полные, тяжелые, с розовыми сосками, будто двойные…
Тогда, в день их безумного секса, он не успел насладиться ее грудями. Даже близко. Сейчас ему хотелось попировать на ее сокровищах, почувствовать их тяжесть на своих ладонях, коснуться языком сосков.
Глядя на него, Брайс похлопала себя по грудям, потом сжала их. Хант изогнул бедра, выставив член. Молчаливая просьба. Брайс качнула плечами. Ее бедра остались неподвижными. Потом снова сжала груди.
Хант потянулся, намереваясь схватить ее и прижаться губами там, где только что находились ее руки, но Брайс подняла палец:
– Не торопись.
Ее глаза сверкали в темноте комнаты. Звезда тоже начала мерцать, словно из-под черной ткани. Она провела пальцем по мерцающей коже:
– Пожалуйста.
Хант шумно дышал. Его грудь тяжело вздымалась, однако он послушно лег.
– Когда ты просишь так вежливо…
Она чувственно засмеялась и склонилась над ним. Провела ногтями по члену, спустившись до основания. Хант вздрогнул, изогнув спину от наслаждения.
– Мне никак не затолкать в себя такую громадину.
– Пока не попробуешь, не узнаешь, – прохрипел он.
Брайс улыбнулась, наклонила голову и обвила пальцами член, едва сумев сжать его целиком. Ее пальцы сомкнулись у основания. Язык скользнул по головке.
Хант вздрогнул, тяжело дыша.
– Мы договаривались вести себя тихо, – засмеялась Брайс, не отпуская его член.
Сейчас он пойдет и отрежет Холстрому уши. Тогда волку будет нечем подслушивать.
Брайс лизнула головку, качнула языком, потом засунула широкую головку себе в рот. Ханта окутало влажным жаром. Брайс начала сосать. Жестко, как ему нравилось.
Хант изогнулся, зажав ладонью рот и выпучив глаза. Да! Вот так! Брайс выпустила головку, потом снова заглотнула его член, уже глубже. Несколько таких движений, и он…
Хант передвинулся, попытавшись схватить ее, но она надавила ему на бедра, велев лежать, и не отпускала, пока он не оказался на спине. Он едва не вывернулся наизнанку.
Она сосала жестко, до боли, то выпуская член изо рта почти до головки, то снова заталкивая в себя. Самая нижняя часть не помещалась у нее во рту, и потому Брайс помогала себе рукой. Ее пальцы двигались синхронно с губами.
От одного вида его члена, исчезнувшего у нее во рту, от волос, елозивших ему по бедрам, от ее качающихся грудей…
– Куинлан… – застонал он, умоляя и предостерегая.
Брайс вновь засунула член себе в рот, упершись другой рукой в его бедро, словно спрашивая позволения. Хант понял: ей требовалось его участие.
Эта мысль смела все барьеры. Не в силах остановиться, Хант запустил руки в ее волосы. Его пальцы впились в кожу головы. Он сам стал толкать член у нее во рту. Брайс отвечала на каждый толчок и глухо стонала. Ее стоны эхом отдавались во всем его теле.
А потом ее рука скользнула к его яйцам и плотно сжала. Одновременно зубы впились в член.
Хант задрожал и так сильно закусил губу, что рот наполнился медным привкусом крови. Еще через мгновение начался оргазм.
Брайс глотала его сперму. Стенки ее рта вздрагивали. Ханту казалось, что он вот-вот умрет от этого неистового секса, от нее, от наслаждения, получаемого ею.
Хант застонал, вытолкнув в ее рот последние струи спермы. Он дрожал и тяжело дышал. Брайс с хлюпающим звуком освободила его член, затем посмотрела на него. Проглотила последнюю порцию и облизала губы.
Хант безуспешно попытался встать. Тело его не слушалось.
Брайс усмехалась. Настоящая королева-победительница. Все его фантазии последних месяцев меркли по сравнению с тем, что она ему подарила. С тем чудом, которое сотворил ее рот. С тем, как потрясающе она выглядела голой…
Ханту удалось приподняться на локте, когда из другого конца квартиры донесся крик Итана:
– Пожалуйста, занимайтесь сексом погромче! В этот раз я ничего не слышал!
Брайс громко расхохоталась. Хант ухватил взглядом капельку спермы у нее на подбородке, поблескивающую в неярком свете ее звезды. Заметив, куда он смотрит, она вытерла подбородок, потерла пальцы и дочиста их облизала.
– Я оттрахаю тебя до бесчувствия, – громко и глухо зарычал Хант.
