– Должно быть, Эфраим пожаловал, – пробурчал Итан. Они с Рунном стояли в сумраке пыльного переулка и ждали, пока Кормак закончит передавать связному сведения. – И привез с собой Лань.
– А она притащила всю свору своих волкожутней. Спрашивается, для чего? – спросил Рунн, теребя кольцо на нижней губе.
Переулок, где они стояли, находился неподалеку от Старой Площади. По пути сюда они наткнулись на двух элитных имперских дознавателей.
Рунн замаскировал себя и Холстрома тенями. Оба смотрели, как на другом конце переулка Кормак разговаривает со связным. Тот вырядился бродягой, надев поношенный плащ с капюшоном. Зоркие глаза Рунна различали очертания пистолета, прикрепленного к бедру связного.
– Думаешь, Лань охотится за нами?
За нами. Обычное словосочетание, но Рунну было не по себе, когда оно касалось их фактического сотрудничества с мятежниками. Переулок выходил на залитую солнцем улицу. Рунн внимательно следил за обстановкой, надеясь, что тени скроют его и волка от незваных гостей, появившихся в городе.
Туристы и местные жители старались обходить волкожутней стороной. Оборотни выглядели так, как Рунн и ожидал: холодные глаза, жесткие лица и безупречно сидящая серая форма. На левом рукаве – черная эмблема с белым волчьим черепом и перекрещенными костями. На груди, чуть выше сердца, – другая: семь золотых астерийских звезд на красном фоне. А на накрахмаленных высоких воротничках – маленькие серебряные дротики.
Число дротиков у каждого было свое. Один дротик означал одного пойманного и сломленного шпиона. У тех, мимо которых прошел Рунн, было соответственно восемь и пятнадцать.
– Такое ощущение, что город притих, – заметил Итан. – Не слишком ли опасное место выбрал Кормак для передачи сведений?
– Не сползай в паранойю, – ответил Рунн, хотя и у самого бродили схожие мысли.
Кормак простился со связным и зашагал обратно. Вскоре сгорбленная фигура связного исчезла в уличной сутолоке. Внимание прохожих было целиком поглощено волкожутнями, поэтому никто даже не заметил ковыляющего бродягу.
Лицо Кормака тоже скрывали тени, рассеявшиеся лишь сейчас, когда он очутился возле Рунна и Итана.
– Вот что сказал мне агент. По мнению мятежников, астерии подозревают, что после бегства от Офиона Эмиль отправился сюда. Возможно, Лань притащила своих волкожутней для охоты за мальчишкой.
– Их появление – позор для города! – прорычал Итан. – Никто не потерпит это дерьмо.
– Ты удивишься, узнав, какое дерьмо способны вытерпеть ваниры и люди, когда их семьям угрожают, – сказал Кормак. – Я видел, как в крупных городах и мелких городишках все затихало после появления стаи волкожутней. До этого там бурлила жизнь, а теперь все пронизано страхом и недоверием. Поначалу и те жители думали, что никто такого не потерпит, что кто-то что-то сделает. Увы, до них слишком поздно доходило: эти кто-то и были они сами, не ударившие палец о палец.
У Рунна похолодели руки.
– Надо предупредить кого следует. Этим городом управляют Вспомогательные силы и Тридцать третий легион, но никак не Лань.
Как ни противно, нужно будет срочно увидеться с отцом. Пусть Король Осени и придурок, но он явно не обрадуется появлению в своих владениях Лани и ее молодчиков.
– Интересно, как к этому отнесутся Сабина и предводитель, – сказал Итан.
– А как же волчья солидарность? – удивился Кормак.
– Волки – это мы, – сердито ответил Итан. – Волкожутни… они – демоны в волчьей шкуре. Волки лишь по названию.
– Вдруг волкожутни пожелают разместиться в Логове? – спросил Кормак. – Сумеют ли предводитель и Сабина отстоять свои принципы?
Итан не ответил.
– Именно этим астерии и занимаются, – продолжал Кормак. – Такова истинная реальность Мидгарда. Мы считаем себя свободными, могущественными и почти бессмертными. Но когда возникает ситуация вроде этой, мы все оказываемся рабами астериев. И вся иллюзия разбивается вдрызг.
– Тогда за каким Хелом ты пытаешься добавить дерьма в нашу жизнь? – хмуро спросил Итан.
– Потому что где-то это должно кончиться, – пробормотал Рунн и внутренне вздрогнул.
Кормак удивленно открыл рот, но ничего не ответил, ибо в этот момент в переулок свернул один из волкожутней. Рослый, мускулистый, в отглаженной серой форме. На его воротничке было столько дротиков, что издали они напоминали пасть, усеянную острыми зубами и готовую сомкнуться вокруг его шеи.
– Мордок, – выдохнул Итан.
В его запахе появился неподдельный страх. Кормак махнул волку, чтобы заткнулся.
Мордок… Рунн порылся в памяти. Непосредственный заместитель Лани. Главный палач и истязатель. Сверкающие золотистые глаза волкожутня обшаривали переулок. Пальцы оканчивались темными блестящими когтями. Казалось, он находился в промежуточном состоянии между гуманоидом и волком.
Кормак наморщил нос. Принца трясло. От него веяло гневом и насилием. Рунн схватил двоюродного брата за плечо, впился пальцами в твердые мышцы.
Мордок шел неторопливо, поглядывая на кирпичные стены и пыльный асфальт…
Хел побери! Они же наследили по всему переулку. Все трое вжались в стену, не отваживаясь даже дышать.
Мордок наклонил голову. Сквозь стрижку ежиком просвечивал череп. Он присел на корточки, рискуя помять наглаженные форменные брюки, и провел толстым пальцем по следу. Поднес к носу, принюхался. Его удлиненные зубы поблескивали в сумраке переулка.
«Мордок знает твой запах?» – мысленно спросил у Кормака Рунн.
«Не думаю. А твой?»
«Нет. Я никогда с ним не встречался».
Итан слегка вздрогнул, услышав в своей голове голос Рунна: «Ты знаешь Мордока? Встречался с ним когда-нибудь?»
Итан безотрывно смотрел на волкожутня, который уже выпрямился и водил ноздрями, принюхиваясь.
«Да, – ответил Итан. – Давно. Он приезжал в Логово».
«Зачем?»
Когда Итан наконец ответил, его глаза были широко распахнуты и полны душевной боли. «Потому что он – отец Даники».
Брайс догадалась обнажить Звездный меч. Собрала свою магическую силу, хотя существо перед ними… Боги милосердные.
– Познакомьтесь с моим сторожевым псом, – сказал Король Подземья. – С моим Пастухом.
Из тумана выбрался черный пес. Ростом он был с самого короля. Каждый клык в его пасти по длине был равен указательному пальцу Брайс. Все зубы с крючками, как у акулы. Такие вопьются в тело и не просто укусят, а растерзают в клочья. Глаза пса были подернуты такой же молочной пеленой, как и глаза Короля Подземья. Как и хозяин, Пастух был слеп.
На этого противника свет Брайс не окажет никакого действия.
Гладкая, переливчатая шерсть пса, чем-то похожая на чешую, скрывала мощные тугие мышцы. Острые как бритва когти впивались в сухую землю.
