Часть первая. КЭТ. Глава 1
Переезд
Меня зовут Катарина Кларк.
Хотя близкие люди зовут меня просто Кэт. В детстве же я была исключительно "малышкой Кэтти". Так называла меня мама, а вслед за ней и все окружающие. Надо сказать, у меня было прекрасное детство. Самая лучшая часть из моей пока недолгой жизни. Сейчас мне шестнадцать. И до десяти лет мы жили в небольшой деревне вблизи озера Данмор, штат Вермонт. Если вы хотя бы раз были в Вермонте, то вам будет легко представить моё детство. Это леса, горы, потрясающие пейзажи и чистый воздух. Настоящий кусочек рая. Я не знаю, кто в здравом уме может оставить "Штат Зелёных гор", чтобы переехать в любой другой. Это всё равно, что променять волшебный мир на обычный.
Но, увы, однажды моя мама решила немедленно и безвозвратно переехать жить в Нью-Йорк. Это было так неожиданно, как гром среди ясного неба! Помню, как она зашла в дом, странно тихая и задумчивая. На улице шел дождь, и она промокла насквозь. Крупные капли падали с её одежды на пол, а по лицу с волос бежали настоящие ручейки. На какой-то миг мне даже показалось, что она плачет.
Мама прошла в гостиную и села в своё любимое кресло у камина.
– Мы должны уехать, – сказала она. Вот так, без всяких предисловий и даже приветствий.
– Куда? – не поняла я.
– Пока не знаю, – протянула она медленно, как будто находясь в каком-то трансе. Взгляд её был устремлен в одну точку, а лицо хмурое и сосредоточенное.
Я подошла к ней совсем близко, заглянула в глаза:
– Ма, ты шутишь, что ли? Зачем нам уезжать?
Я очень ждала, что мама улыбнется и скажет, что, конечно же, это шутка. Просто день выдался такой, что она очень устала, что ей хочется перемен и чего-то особенного. А потом предложит поехать куда-нибудь на каникулы. Не насовсем. Это было очень важно, что не насовсем! Но она не сказала. По её молчанию и по тому, как грустно она на меня посмотрела, я поняла, что вот сейчас, с этой минуты, уже никогда не будет так, как прежде.
В тот вечер я заперлась в своей комнате на втором этаже и решила, что не выйду, пока мама не изменит своего решения. Это был настоящий бунт "тихой" девочки, которой меня все считали, и какой я, в общем-то, была на самом деле.
Но мама так и не поднялась ко мне в комнату, не попыталась утешить и даже не позвала к ужину. Сон сморил меня измученную, в слезах и в обнимку с плюшевым мишкой Тедди.
Конечно, переехали мы не сразу. Сначала нужно было продать дом, собрать вещи, определиться с местом переезда…
Так потекли долгие-долгие и грустные для меня дни, большую часть которых я встречала или провожала слезами. Сердце моё и разум не могли смириться с предстоящей утратой. Дом был выставлен на продажу вместе с мебелью, поэтому я могла часами бродить по комнатам, прикасаясь к таким родным и любимым вещам, мысленно разговаривая с ними и прощаясь.
Пару раз я снова пыталась бунтовать, убегала к соседям, строила планы на долгий и полноценный побег. Конечно, не без участия Ханны.
Ханна была моей первой и самой лучшей подругой. Мы вместе росли и были просто неразлучны. Вместе ходили в школу, сидели за одной партой, вместе делали уроки и играли в свободное от учебы время. Большей выдумщицы и озорницы, чем Ханна Смит, я не встречала. Каждый раз, когда ей приходила в голову очередная идея, её глаза вспыхивали как две яркие лампочки, а звонкий голос начинал дрожать от волнения. И она начинала взахлеб рассказывать о том, какое "захватывающее приключение" она для нас придумала. Огненные кудряшки и веснушки на носу и щеках делали её похожей на солнышко. Рыжая и непоседливая, вот такой она была моя любимица Ханна. А теперь я теряла и её тоже, и это было невыносимо.
– Кэтти, ты не должна грустить, – однажды сказала мне подруга с серьезным видом.
– Почему это не должна? – возмутилась я. – Что за глупости, Ханна!
– Нет, правда! Ведь ты подумай, какое необыкновенное приключение ждет тебя впереди! Новый дом, новая школа, новые знакомые, да вся жизнь новая! Ты знаешь, я тебе даже немного завидую.
Я очень сильно обиделась на неё за эти слова.
Какие еще приключения? Как может она думать, что где-то мне может быть лучше и интереснее, чем дома!
Наверное, это была наша первая серьезная ссора с Ханной. Правда и последняя. Два дня я принципиально старалась не замечать её в школе и сторонилась в свободное от учебы время. Однако, учитывая, что и мама отныне перестала быть для меня другом, такое добровольное затворничество от всего мира очень скоро привело меня в еще большее уныние. Разумеется, с Ханной мы помирились, но думать как-то иначе относительно предстоящих перемен я так и не стала.
В день, когда мы уезжали, нас пришло проводить столько народа, что длинная вереница гостей не заканчивалась до самой поздней ночи. Все хотели высказать свои наилучшие пожелания, вручить небольшой памятный подарок или просто засвидетельствовать своё почтение. Моя мама, Маргарет Кларк, несколько лет проработала сельской учительницей в начальных классах, многие её искренне любили и уважали. Кроме того, она была настоящей красавицей. Длинные пепельные волосы ниже пояса, чуть раскосые зеленые глаза и осиная талия приводили в трепет почти всех мужчин в нашей округе, независимо от возраста и семейного положения. Лично мне всегда казалось, что мама похожа на волшебную русалку.
Правда женская половина при этом могла спать спокойно и не беспокоиться за своих мужей и потенциальных женихов. Сколько себя помню, ни одному из маминых кавалеров, появлявшихся на пороге нашего дома с букетом цветов или заманчивыми предложениями от свиданий под луной до руки и сердца, так и не удалось продвинуться дальше этой стадии. Мягко, но решительно мама отвергала всех своих поклонников без исключения.
Конечно, это вызывало ни мало толков и пересудов, в маленькой деревне только дай повод посплетничать. Но, в конце концов, всегда интереснее обсуждать наличие любовных историй, чем их отсутствие. Поэтому в скором времени за местной учительницей просто закрепилось мнение как о неприступной крепости. И больше эта её особенность перестала быть кому-либо интересна. А если же какой-то очередной смельчак вновь пытался попробовать свои силы, то это означало лишь то, что армия отвергнутых поклонников пополнится еще на одного «бойца».
Здесь следует, наверное, сказать пару слов о моем отце. Хотя, что тут рассказывать?
Я никогда его не знала и даже не видела. В то время, когда я была совсем маленькой и начинала задавать неудобные вопросы, мама каждый раз виртуозно меняла тему. Когда же я подросла, и отделаться от меня стало уже непросто, мама выдала мне о моём отце минимум информации. Его звали Стив. Фамилия Джонс. С мамой у них был совсем короткий роман. В тот момент, когда она неожиданно поняла, что беременна, они уже не только не встречались, но кроме того мой несостоявшийся отец успел переехать в какой-то другой штат по неизвестной причине. Вот так, никаких концов и зацепок. По крайней мере, такова была официальная версия, рассказанная моей мамой. А другой версии у меня, разумеется, не было.
