– Всё то же самое. – Мама устало потёрла виски. Видимо, новый приступ был уже не за горами. – Любовь к ребёнку абсолютна, безгранична и всеобъемлюща…
– То есть меня ты любишь не настолько сильно? – перебила я, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
– Глупышка моя, – улыбнулась мама, вторгаясь в мою закрытую позу и крепко прижимая к себе. – Ну, конечно же, я люблю тебя ничуть не меньше. Просто я за тебя не боюсь. Именно постоянный страх за своего ребёнка делает женщину непредсказуемой и опасной. Но в отличие от всех других детей ты находишься под постоянной и надёжной охраной. Где бы ты не была, и что бы с тобой не происходило, даже если тебе кажется, что ты находишься в опасности, это не так! Дар не позволит никому обидеть тебя.
Я мысленно представила, как Джастин или кто-то из его «свиты» пытается, например, толкнуть меня и… что? Натыкаются на невидимую преграду?
– Просто не смогут отдать подобную команду своему мозгу, – усмехнулась мама, а я погрозила ей пальцем, мол, перестань лезть в мою голову.
– На самом деле я не часто так делала, честное слово. – Она подняла руки ладонями вверх, заверяя меня в своей искренности. – Обычно мне хватало считывания настроения с твоей ауры. Только если тебя что-то сильно тревожило, я смотрела чуть глубже.
– Например?
– Например, эпизод с папой Ханны, – вздохнула мама. – Когда ты стала случайным свидетелем и вернулась домой страшно напуганной, мне пришлось немного поработать с его психикой. Впрочем, он не виноват, проблемы шли из самого детства. Как бы то ни было, больше он не обижал свою дочь.
– Ага, теперь ещё на один вопрос в моей голове стало меньше. Значит, ты выступаешь своего рода миротворцем?
– Если это сказано не с сарказмом, то да. За свою долгую жизнь я помогла очень и очень многим людям. Хорошим и достойным такой помощи, разумеется. Ещё и поэтому жизнь в Вермонте тебе казалась доброй сказкой. Там был соответствующий фон, если можно так выразиться. Здесь же я пытаюсь решить исключительно свою проблему, на чужие сил уже не осталось, – горько усмехнулась она. – Но самое главное из того, что я пытаюсь донести до тебя, Кэт, это одна простая мысль: Дар – есть добро!
Я промолчала, но какая-то пружина внутри меня наконец-то расслабилась. Это ещё не было принятием, но хотя бы уже не было отрицанием.
– А что есть Лабиринт? – вдруг неожиданно для самой себя спросила я.
– О, я бы назвала Дар и Лабиринт двоюродными братьями, – засмеялась мама. – Ведь Лабиринт тоже не что иное, как разумная энергия. Только если Дару нужен носитель, в который он проникает, то Лабиринт существует сам по себе и, наоборот, втягивает в себя энергетические оболочки людей. Но и он тоже добро, Кэт. Лабиринт помогает людям заглянуть внутрь себя, осознать какие-то страхи, проблемы, сделать правильные выводы… Конечно, получается не у всех. Но это не меняет его сути.
Я улыбнулась с теплом, будто услышала приятную новость о своем хорошем и давнем знакомом.
Пожалуй, так оно и было.
– Итак, Кэт. Что ты мне скажешь? – Мама прервала неспешный поток моих мыслей, возвращая к суровой реальности. – Ты готова сделать свой выбор? Стать следующим «миротворцем» и продолжить семейную традицию. – Она говорила шутливым тоном, но я вся сразу же подобралась и внутренне сжалась.
Мне было не до смеха.
– Что будет, если сейчас я просто ничего не отвечу? – осторожно спросила я.
– О, сущие пустяки, – она издала нервный смешок. – Всего лишь продолжатся мои нескончаемые мучения.
– Мам, я серьёзно.
– И я тоже, Кэт. – Тяжёлый вздох был мне весьма красноречивым ответом. – Я устала, милая. Жутко устала. Все эти приступы начались слишком рано, ведь ты была ещё совсем малышкой. А всё потому, что дочка Эмми в это время была бы уже подростком! Чёртова Хэзер! Это всё из-за неё! – Глаза мамы на мгновение гневно сверкнули, но затем снова потухли. – Сейчас я мечтаю только об одном, чтобы Дар поскорее покинул моё измученное тело. А поскольку ты – ближайший носитель, он не сделает этого, пока ты не согласишься. Ну, или откажешься. В любом случае какой-то ответ ты должна ему дать.
Я заглянула в больные, наполненные непролитыми слезами, глаза мамы и сама чуть не расплакалась.
– Я отвечу, мамочка. Ради тебя. Чтобы ты больше ни минуты не страдала.
Она благодарно улыбнулась мне сквозь слёзы и в который раз за сегодняшний вечер заключила меня в свои крепкие объятья. Я вдохнула травяной аромат, исходящий от её волос и, почувствовав снизошедшие на меня спокойствие и уверенность, прошептала:
– Мне не нужен Дар. Я от него отказываюсь.
Глава 5
Сделка
Мама не рассыпалась в прах и никуда не исчезла. В целом я не почувствовала ровным счётом никаких изменений, лишь её плечи едва заметно напряглись.
– Почему? – только и спросила она.
Я отстранилась, чтобы отвечая, смотреть ей в глаза, но мама, будто нарочно, избегала моего взгляда. Она сидела с абсолютно ровной спиной, а в окне на фоне вечереющего неба вырисовывался её строгий профиль.
– Там, в Лабиринте, – медленно и немного торжественно зазвучал мой голос, – я дала себе слово. Что больше никогда не предам свою мечту.
– Ты ведь сейчас говоришь не о галерее, – уверенно заявила она.
– Да, я говорю о другой своей мечте, – сглотнув слюну, ответила я. – Она появилась совсем недавно.
– Расскажи мне о ней, – попросила мама. – Вижу, что ты волнуешься, но я бы очень хотела послушать.
– Ладно, – согласилась я и одновременно почувствовала, как заливаюсь румянцем от смущения. – Я совершенно не готова отказаться от любви, тем более, когда я только-только поняла, что это такое. Теперь я мечтаю любить и быть любимой.
– Прекрасная мечта. – Мама наконец повернула ко мне голову, и я увидела её абсолютно счастливые глаза. – Я так рада за тебя, моя малышка. И я горжусь тобой. Ты сделала правильный выбор.
– Спасибо, – пролепетала я растерянно. – Но если честно, я была уверена, что ты осудишь меня. Ведь я только что променяла десяток волшебных жизней на единственную скучную.
– Да, у тебя был весьма непростой выбор, – согласилась она. – Но в остальном ты не права. Жизнь, в которой есть личное счастье, стоит десятка пустых и одиноких, хоть и волшебных, – грустно заключила она. – Уж я-то это точно знаю.
– Тогда почему ты сама отказалась от неё? – изумилась я.
– Мне просто не повезло, Кэт. Моя первая любовь была неразделенной и оттого несчастной. Я была глупым подростком, когда на меня всё это свалилось. Избавиться от душевных мук и больше никогда ни в кого не влюбляться было для меня в тот момент естественным желанием. Поверь, я много раз пожалела об этом. Ладно, не будем о грустном. – Мама тряхнула своими пепельными волосами и сменила тему: – Это ведь Крис, да?
