– Мммм, – удивлённо и одобрительно промычал Крис, обнимая меня за талию.
Я улыбнулась, чувствуя, как жаркой волной по телу разливается счастье.
– Где же ты был, прогульщик уроков?
Крис слегка отстранился и его тон мгновенно сменился на серьёзный.
– Утром мы с бабулей были у дедушки в больнице.
Я внутренне напряглась, боясь прямо сейчас услышать трагическую новость. Но нет, взгляд Криса, напротив, посветлел, и он добавил звонким от волнения голосом:
– Случилось то, чего мы уже и не ждали, Кэт… Вчера дедушка вышел из комы, представляешь? Это просто чудо, в которое мы до сих пор не можем поверить!
– Как здорово, Крис! – Я запрыгала на месте, хлопая в ладоши. – И что? Как он себя чувствует?
– Ты не поверишь, прекрасно! Все показатели в норме, почти как у космонавта. – Крис говорил громко и возбуждённо. Рассказывая, он размахивал руками, а я слушала его, и мне хотелось смеяться от переполняющих душу эмоций. – Даже врачи немного в шоке, но говорят, такое бывает.
– Я очень и очень рада!!! Передавай от меня привет своему дедушке!
– Сама передашь, – не допускающим возражения тоном заявил Крис, снова по-хозяйски привлекая к себе. – Я обещал деду, что мы приедем вместе, как только его переведут в обычную палату. Да, да, и не смотри на меня так! Ты знаешь, что он сказал, как только мы с бабулей вошли к нему? Хочу, говорит, сказать малышке Кэт «спасибо»!
– За что? – удивилась я не на шутку.
– Не имею представления, – отмахнулся Крис. – Я знаю лишь то, что должен доставить к нему, цитирую «эту поистине отважную девочку»!
В моей голове вдруг что-то щёлкнуло, и онемевшими губами я выдохнула одно-единственное слово:
– Встречающий…
Дедушку Криса мы договорились навестить вместе через неделю, когда его состояние перестанет вызывать хоть какие-то опасения у врачей.
Всё это время меня не покидала мысль о том, что я ошиблась, и возможно, мистер Эванс имел в виду что-то другое под словами «спасибо» и «отважная». Но поразмыслив ещё немного, я также пришла к выводу, что это вполне может оказаться верным предположением. Он вернулся в своё тело в тот же день, когда я попала в Лабиринт, вспомнил, кто он и всю свою жизнь вместе с ближайшим окружением. И, соответственно, понял, что я – это я.
Был и ещё один неоспоримый факт в пользу моей теории. Дедушка Криса много лет проработал в одном из многочисленных нью-йорских отелей швейцаром. Это объясняло его тягу ко встрече гостей у Главного Входа, где он чувствовал себя на своём месте. Но учитывая все эти обстоятельства, я также испытывала понятную неловкость. Моё общение в Лабиринте применительно к возрасту мистера Эванса можно было назвать не иначе как фамильярным.
Но я ведь и предположить не могла такого поворота!
Мама, которая теперь стала обычной женщиной и не умела, как раньше, считывать мой эмоциональный фон, тем не менее, за совместным ужином заметила, что меня что-то беспокоит. Пришлось, краснея, рассказать ей о моих переживаниях.
– Да перестань, Кэт, – засмеялась она. – Мистер Эванс неспроста тебе благодарен. Я ведь тебе говорила о его судьбе…
– Значит, я не ошиблась? Это на самом деле был он? – вздохнула я.
– Да, милая. – Мама встала из-за стола, обошла сзади и обняла меня за плечи. – Ты спасла очень хорошего человека. А о мелочах не думай, – подмигнула она, удаляясь в свою комнату.
Я ещё раз вздохнула и принялась мыть посуду.
Палата, куда перевели мистера Эванса, была рассчитана всего на два пациента. На одной кровати, что была ближе к двери, расположился дедушка Криса. На той, что была у окна, лежал какой-то мужчина примерно такого же возраста или же чуть постарше него. Сейчас, несмотря на день и солнце, ярко светившее через тоненькие занавески, он тихо похрапывал во сне.
Мы с Крисом осторожно, чтобы не шуметь, вошли в палату и мистер Эванс, завидев нас, широко улыбнулся. Он был всё ещё бледен и худ, но в целом выглядел неплохо. Живой блеск в его глазах компенсировал и худобу, и бледность, а также придавал ему боевой вид.
Было видно, что мистер Эванс ещё не успел обжиться в этой новой для него палате. Несколько пакетов с вещами стояли не разобранными рядом с тумбочкой. В одном из них он как раз что-то искал, когда мы вошли.
– Никак не могу найти, куда мой колокольчик засунула очки, – пожаловался он сразу после приветствия. – Сегодня утром она помогала мне переезжать и вот, пожалуйста.
– Дедушка, очки у тебя на голове, – засмеялся Крис, ловко подцепляя их пальцем и передавая владельцу. Он пододвинул мне свободный стул и придвинул к кровати ещё один для себя.
– Ох, ты Боже мой. Я стал немножко рассеянным. – Мистер Эванс часто заморгал, и я с улыбкой узнала в этой трогательной рассеянности своего друга по Лабиринту.
– Кстати, дедуль! Я привёл с собой Кэт, как ты и просил – Крис весело подмигнул мне и сжал мою ладошку своей. – А за что ты хочешь сказать ей спасибо?
– За чудесный сон, – недолго думая отозвался тот, глядя на меня с загадочной улыбкой. – Где она помогла мне найти кое-что очень важное. Кстати, Крис, – тут же ловко перевёл разговор мистер Эванс, – тебя не затруднит выполнить одну мою маленькую просьбу. Купи мне, пожалуйста, тетрадь потолще, а то я уже истратил всю бумагу, что была при мне.
Он наклонился и достал из тумбочки несколько листочков, исписанных мелким почерком.
– Вот, поглядите-ка на мои сказки. Только, чур, не смеяться. – Кажется, он немного смутился, но всё-таки передал нам своё творение. – Я решил наконец-то начать осуществлять свою мечту. С самого детства мечтал стать писателем-сказочником, да всё находил дела поважнее, – с грустью сказал он. – Но теперь-то я научился ценить данное мне время.
Мы с Крисом склонили головы над рукописями, и я с интересом начала читать первую сказку.
Повествование было очень лёгкое, словно парящая в небе снежинка, и в то же время, красивое, изложенное приятным и изящным языком, способным увлечь за собой не только ребёнка, но и взрослого.
Я вспомнила слова мамы и поняла, что мир и правда вот-вот получит своего Великого Сказочника.
Пока Крис, исполняя поручение дедушки, бегал в магазин за тетрадкой, мы с мистером Эвансом обсудили «дела волшебные». Я решила не рассказывать ему лишь о своей маме, всё-таки это был только наш с ней секрет. Но зато заверила мистера Эванса, что с его любимицей Доминик всё в полном порядке, и я знаю это не понаслышке.
– А вы, выходит, в той комнате видели вовсе не маму, а свою супругу? – спросила я, перебирая в руках листочки со сказками. В одной из них я уловила взглядом имя «Ганс» и понимающе улыбнулась. Материала у начинающего писателя теперь и правда было достаточно.
– Да, милая, – вздохнул он. – Это был моя любимая и несчастная миссис Эванс. Представляю, сколько слёз она пролила, пока её старый дурень прохлаждался неизвестно где. Хорошо, что ты вовремя дала мне под зад, девочка.
