Как бы Михаил ни спешил построить, существовали сроки, которые не обогнать ни за какие деньги. Качественное здание за два месяца не строится. И не успели — родила я в обычном, чужом, пусть и баснословно дорогом частном родильном доме. В начале июня, солнечным светлым утром, после целой ночи схваток, во время которых Миша всегда рядом был, я родила сына. В срок, как и думала. Достаточно крупного — три восемьсот и пятьдесят семь сантиметров роста. Очень громкого — о своём появлении на свет он заявил уверенно и по все силы лёгких.
Его, красного и сердитого, сначала приложили к моей груди, потом забрали, чтобы взвесить, осмотреть и завернуть в пеленку.
— Уверенные десять, - улыбнулась мне акушерка. — Десять баллов по апгар.
Малыша дали папе, потом передали мне. Он смотрел то ли на меня, то ли сквозь меня - не поймёшь. Кряхтел и ерзал в пеленке. Глаза пока непонятно, какого цвета — младенчески дымчатые. Но мне казалось, на Михаила будет похож, по крайней мере сейчас малыш такой же лысый, как и его отец.
— Лёва, — сказала я, пробуя имя на вкус. — Лёвка.
Сколько я не думала, как ребёнка называть, нужное имя не находилось. То, что Миша предлагал, тоже не нравилось. А тут, только на руки взяла, и сразу имя пришло. Само.
— Не Лёва, — возразил Миша. Я испугалась, что он просто откинет мой выбор в сторону, словно моё мнение не существенно. Но он мечтательно произнёс — Не Лёва, А Дежнев Лев Михайлович. Звучит, да?
Звучало. Я утерла слезы — последнее время они текли по поводу и без, коснулась губами маленькой детской макушки. Теперь я знала, что такое счастье. Настоящее и безграничное.
Эпилог второй. Михаил
Вера все же доучилась. Хоть я и говорил, что она и так умная. И куплю ей хоть десять дипломов, каких она захочет. Она в погребе смогла меня спасти, раненого — зачем ещё несколько лет тратить на учёбу? И так ас высшего класса. Но у упрямой жены моей на все было свое мнение.
— Сама начала учиться, сама и доучусь, — спокойно отвечала она.
И в сентябре вернулась к занятиям, хотя Лёвке только три месяца было. Плакала ночами над тетрадками своими и не сдавалась. Когда ребёнок отказывался быть со мной или няней, в слинге таскала его с собой на занятия. Там он, что удивительно, спал хорошо, пригревшись у маминой груди. С пелёнок в универе, умным, наверное, вырастет.
К тому моменту, как она свой институт закончила, Левка в садик уже пошёл. Я оказался немного сумасшедшим папашей и в садик, даже совсем элитный свое дите отдать боялся. Но маленькому, но весьма деятельному Льву дома было скучно. Не развлекала ни няня, ни мама, ни я.
— Гулять, — говорил он раз за разом.
На улице, едва завидев детей сразу бросался к ним. Удивительно, как у меня, такого асоциального волка одиночки и немного замкнутой Веры родился такой общительный ребёнок. Но приходилось принимать его, как есть, ждать пока наиграется, и даже, Господи, какой кошмар, общаться с другими родителями. Другие родители почему-то считали, что лучшее в мире дите это их, а не наше. Наивные.
Из моего роддома, в котором я с любовью, практически своими руками отстроил каждый сантиметр, Вера сделала не элитное место для беременных жён политиков и миллионеров, а благотворительную шарашку. Принимала и по полису с направлением от поликлиники, а в отдельном крыле и вовсе у женщин без документов и с явными проблемами. Там же они могли провести некоторое время после родов. Я боялся, что однажды она будет принимать роды у какой нибудь женщины без определённого места жительства и чем нибудь заразится, но переубеждать свою упрямую жену не умел.
— Они тоже люди, — пожимала плечами она. — И им тоже нужна помощь.
Иногда от детей отказывались и их оставляли прямо там, определяя затем в больницы и дома малюток. Вера утешала себя тем, что таким маленьким детям быстро находили родетелей. Это Вера в свое время попала в детский дом почти взрослым, никому не нужным подростком, а на младенцев была очередь. Вера наводила справки, чтобы знать точно статистику усыновлений.
Но однажды Вера не устояла. Я приехал забрать её с работы, она взяла меня за руку и повела вглубь здания. На второй этаж обсервации, там как раз и рожали проблемные мамы.
— Смотри, — указала Вера на кювез с ребёнком.
— Младенец, — констатировал я. — У тебя таких каждый день куча. В чем дело?
— Её мама ушла сегодня. Миша, она мне в душу запала эта девочка, я дочку хочу. Давай её заберём, Миша!
— Хочешь дочку, рожай, — отрезал я. — Сама рожай. А этот чужой младенец может быть больным. Или не знаю, преступницей вырастет, мало ли там какие гены. А у нас Лева дома и Тотошка уже старый совсем.
Вера долго за мной ходила. Утверждала, что мать девушки здорова была. И молодая ещё, жизнь не успела оставить на ней следов. И что девочка здоровая, недоношенная только и маленькая, вдруг её такую никто не захочет себе взять?
А потом сдалась и настаивать перестала. Ребёнка перевели в больницу, а Вера почернела вся, даже есть перестала. И не просила больше, правда разговаривать почти перестала со мной, днями и ночами пропадая на работе.
— Мама работает много, потому что грустит, — объяснял мне маленький Лёва. — Когда она ничего не делает, она грустит ещё сильнее, вот она и работает побольше.
Я понимал. А потом сдался и я. Так у нас дома появилась маленькая девочка, матери которой я даже не видел. Я относился к ней настороженно, словно она камень за пазухой могла держать. Но она была обычным младенцем - плакала, если хотела кушать, или наделала дел в подгузник и не хотела лежать в мокром. Очень рано научилась улыбаться и улыбалась всем, поражая ямочками на щеках в самое сердце сразу и бесповоротно.
Я сдался снова и полюбил её. Оказалось, во мне много этой самой любви, я раньше даже и не подозревал. Вера же, словно пытаясь что-то компенсировать сразу же, как малышка появилась у нас дома, забеременела. Теперь у нас две девочки с разницей в год, Аня и Варя. Анька на год Вари младше, но Варя была недоношена и никак ровесников не догонит, поэтому они двойняшками выглядят.
Вот Анька похожа на нас. Абы с кем дружить не будет, к ней подход нужно найти. Чужие дети вызывают у неё лёгкое недоумение, взрослых чужих она тоже к себе близко не подпускает. Вежливое здрасьте и все на этом. Зато с Варей дружат крепко, и я рад, на самом деле рад, что она у нас есть.
Когда Лёвке стукнуло пять от нас ушёл Тотошка. Ревели всей семьёй, даже я пустил скупую слезу. Вера храбрилась, но я понимал, насколько ей тяжело.
Сразу побоялся, но через полгода принёс щенка. Породистого, с крупными лапами и развесистыми ушами, как давно мечталось. Настоящую собаку! Щенка в два месяца тяжело было на руках держать. Со временем он вырос в огромную лохматую псину, которую каждый месяц надо было водить к собачьему парикмахеру. Жрал только корм элитный и почему-то мои ботинки. С адским топотом носился по коридорам. Боялся мух. Боялся клаксонов. Отказывался гулять под дождём. Мультики любил смотреть с девочками. Кусаться не умел вообще, разве что зализал бы кого до смерти.
