Я сползла со стула, доковыляла до коридора и села прямо на холодный каменный пол... что, черт возьми происходит. Я не понимаю этого человека. С одной стороны, он хочет заграбастать себе мое состояние и извести меня, а с другой... откуда эта его забота? Зачем он все это делает? И что ждать от него дальше?
Но еще больше непонятного с дневниками прадеда. Почему в нем я могла прочитать про зашивание ран, а лекарь Евстигней об этом не знал? И почему папенька хотел отправить меня в университет, если девочкам в этом мире преподавали совсем другое? Хотя это понятно... он, наверное, как и все хорошие отцы гордился своим ребенком и мечтал, что весь мир будет гордиться мной так же, как он.
Учитель по алхимии и другим точным наукам приехал через пару дней. И я была разочарована. То, что он мог мне рассказать о химии, математике и естествознанию, мне было известно намного лучше него.
Хотя эти занятия помогли мне легализовать собственные знания и определить границу, за которую мне не следует заходить, чтобы не выдать себя.
А еще учитель оказался весьма увлеченным своим делом старичком. Вечно недовольным и сердитым. Но зато он привез с собой почти самую современную по местным меркам химическую лабораторию, от вида которой мне хотелось плакать. Вениамин Аристархович, которого с моей легкой руки весь замок стал называть Веником, мечтал найти философский камень, чтобы превращать любой металл в золото или серебро. И посвящал делу всей своей жизни все свободное время.
Ну, а мне нужна была натриевая щелочь.
- Вениамин Аристархович, - закинула я удочку после первой же недели обучения, во время которой восхитила старичка своим желанием учиться алхимии и старательностью. Я ходила за ним буквально по пятам, заваливая вопросами. - А я знаю, как из грязи сделать золото!
- Мария Львовна, - покачал головой старичок, - не думаю, что у вас что-то получится.
- Получится! - настаивала я, - нужно взять золу, смешать ее с водой, потом что-то делать, и получится золото.
Вениамин Аристархович хохотал несколько дней, всем подряд рассказывая мою бизнес-идею. Я злилась. Ну, кто бы мог подумать, что на алхимика неожиданно нападет приступ общительности? Он за эту неделю даже со своими коллегами не познакомился.
Но был во всей этой ситуации и несомненный плюс. Теперь я занималась своими опытами с золой на законных основаниях. И пусть все смеялись над начинающим алхимиком, которая собралась варить золото из грязи, а не из свинца или меди, как все нормальные ученые.
За несколько месяцев, я перевела бессчетное количество золы и масла на опыты. И кое-что начало получаться.
Я научилась получать практически бесцветную концентрированную калиевую щелочь, пропуская щелок через золу, а потом через природные фильтры по несколько раз. Я раскопала в обрывках своих воспоминаний какие-то намеки о смешивание золы с негашеной известью, и про просаливание мыльной смеси для получения хлопьев твердого мыла, которое потом приходилось доваривать с щелоком еще раз.
В итоге к середине весны я разработала технологию производства твердого мыла в условиях средних веков подходящую для открытия мыловарни. Получилось, конечно весьма мудрено, но выбирать не приходилось.
Для цвета подошли местные травы: зверобой, дававший мылу красно-коричневый оттенок, подорожник — зеленый и ромашка — светло-желтый. А ароматизировала я все это дело самым простым и доступным ароматом — хвойным, для чего заранее настаивала масла на сосновых иголках. Не богато, но для начала подойдет.
Проработала я и ассортимент, в который помимо твердого мыла разных оттенков вошли шампунь и мягкое мыло. Я решила, что отказываться от того, что сварить проще, только потому, что мыло не твердое, глупо. А облагородить мягкое мыло, добавляя в него молотые травы довольно просто. Для бани, которая в Русине, как и у нас в России, очень любили, самый подходящий вариант.
Еще за зиму я основательно продвинулась в укреплении собственного здоровья. Я все еще ходила с тростью, подволакивая левую ногу, но эта легкая хромота совсем не мешала мне носиться по замку по своим делам, стуча палочкой. Говорила я тоже намного лучше, хотя если начинала тараторить, то челюсти привычно сводило и речь становилась невнятной. Успехами я была довольна. Мне даже удалось восстановить мимику и лицо больше не было практически неподвижной маской.
Я усиленно занималась и самообразованием. Изучала экономику, политику, географию и историю. Пожалуй, еще никогда в своей жизни я так упорно не работала как в эту зиму. Но и результат меня радовал.
Пора было переходить к практической части моего плана.
И первым делом надо придумать откуда взять деньги... да, все в общем-то, банально. Я жила на всем готовом, ни в чем не нуждалась, но денег в глаза не видела.
У меня даже были драгоценности, которые папенька заказывал специально для меня, так же, как и одежду. Но самые дорогие украшения хранились под замком, в казне. И доступ к ним был только с разрешения моего опекуна. А если продать всю мою шкатулку с повседневными побрякушками, то может быть мне и хватит на стартовый капитал, но что же я тогда буду носить? Простой деревянный гребень или медные брошки? Ну, да, как же. Нельзя. Меня не только жених, меня мама-Васка за такое с потрохами съест. Потому что позорно это. Не по статусу.
В начале весны мама-Васка заговорила о нарядах... вот-вот должна была приехать портниха. По установленному давным-давно порядку приезжали она два раза в год: в начале весны и начале осени. Целый месяц, не покладая рук, своих и десятка подручных швей, обшивала семью барона на предстоящий сезон и уезжала дальше. Вместе с ней, в одном обозе катались по стране сапожник и ювелир для комплексного обслуживания дворянства.
Одежды у меня в сундуках было много... новой... я долго обдумывала эту мысль и все же решилась. Если не получится... тогда буду думать дальше.
- Михаил Андреевич, - обратилась я к жениху во время ужина, - не могли бы вы уделить мне несколько минут после ужина? У меня к вам есть личная просьба.
- Хорошо, - равнодушно ответил он, - после ужина я буду в кабинете. Вы можете зайти в любое время.
Да, я рисковала. Но если я что и поняла за эти месяцы про своего жениха, так это то, что он вовсе не был самодуром, идиотом или скупердяем. Нет, он оказался весьма рачительным, заботливым хозяином. В замке никто не голодал, прислуга и стражники были довольны своей жизнью, и искренне уважали господина барона. Я не раз слышала, как девчонки-горничные шушукались, радуясь, что смена хозяина в поместье не изменила привычной жизни. А Трофим и мама-Васка, вообще, прямо в глаза говорили мне, что папенька нашел мне самого лучшего жениха в округе. И если бы ему нужна была я, а не мое наследство, то я бы, пожалуй, даже согласилась.
- Скоро приедет портниха, - начала я разговор в кабинете, - но у меня достаточно новых платьев и еще несколько мне не нужны. Но я хотела бы попросить у вас деньги.
- Зачем? - он приподнял одну бровь, - вам чего-то не хватает? Скажите Васке, она закажет.
