Надо было видеть лица обитателей Нидо-эн-Рока, когда она заявилась в поместье с собакой. Да еще не с комнатной плюшевой игрушкой, способной лишь трусливо тявкать и прятаться за хозяйскими ногами, а с поджарым гончим псом, который первым же делом снес в холле высокую вазу и до полусмерти напугал Пипар, боявшуюся, как оказалось, собак с детства.
— Вы совсем рехнулись, сеньора! — не сдержала своего негодования Матильда, к которой Пилар и бросилась за помощью. — Где вы подобрали этого волкодава? А дальше что — слона в дом приведете? Превратите Нидо-эн-Рока в зоопарк? Вряд ли герцогу Веларде придется по душе ваше своеволие!
Вероятно, она выбрала бы куда более резкие слова, если бы Бето, не обращая никакого внимания на стращания забившейся в угол Пилар, не бросился к Хуго и не принялся, подобно любому нормальному мальчишке, с ним обниматься. Хуго, в первую секунду оторопевший от мальчишеской прыти, еще до окончания речи Матильды начал весело носиться вокруг Бето, норовя лизнуть его в лицо.
От лестницы за всем этим весельем наблюдала взволнованная Милагрос. На ее лице восторг сменялся испугом, и Кристина видела, как сильно она хочет присоединиться к Бето, но покорно ждет позволения. И Кристина была не против ей его дать.
— Это подарок его сиятельства! — заявила она и вызывающе посмотрела на Матильду. — Уверена, он будет рад узнать, сколь понравился всем нам его выбор.
Пилар в углу негромко охнула, а Матильда поморщилась.
— Что-то не видела я сегодня вашего посланца, — обличительно заметила она. — Али эту псину по! — ггальон принес?
Кристина не удостоила ее ответом. Экономка могла сомневаться в ее словах сколько угодно и при большом желании даже отправить герцогу Веларде письмо с жалобой на его несносную жену — Кристину это не заботило. Она попросила Милагрос накормить Хуго, и та бросилась выполнять ее приказания с энтузиазмом, обещавшим, что они с Хуго станут добрыми друзьями. Так оно и случилось, и для Кристины их взаимная привязанность друг к другу и искренняя любовь Милагрос к псу была главным доказательством ее невиновности. Не мог человек с черной душой любить собак. И Кристина надеялась, что из этого правила нет исключений.
— Могу я узнать, сеньора, чем вам не угодила сеньорита Тедеско? — нахмурила брови Матильда, когда гувернантка покинула поместье. Немедля в дверях холла зашуршало платье Пилар, всегда готовой поддержать сеньору Луго и не пропускающей ни одной их стычки с Кристиной, а сейчас представление обещало быть презабавнейшим. Сеньора Луго проглотила увольнения трех предыдущих гувернанток, но теперь, очевидно, чаша ее терпения переполнипась, и она сочла необходимым высказать Кристине крайнее недовольство ее решением.
Однако Кристина тоже была не в том настроении, чтобы терпеть ее заносчивость.
— Не раньше, чем вы объясните, по какому принципу отбираете для Милагрос учителей! — жестко ответила она, на этот раз не желая пускать все на самотек. Довольно сеньора Луго глумилась над ними обеими. Пришло время расплаты. — Можно ошибигься с рекомендациями раз, даже два — но трижды повторенная промашка указывает на вашу крайнюю некомпетентность или злонамеренное неподчинение приказу сеньора Веларде!
Матильда зло прищурилась и скрестила руки на груди.
— Не вам судить о моей компетентности, сеньора! — заявила она. — Я в этом доме без малого четверть века и, будьте уверены, покину его никак не раньше вас!
Кристина склонила голову набок: если сеньора Луго рассчитывала таким образом обескуражигь ее, то напрасно.
— Я не претендую на ваше место, сеньора! — с легкой усмешкой произнесла она.
— Но, если вы не способны справиться со столь элементарной задачей, как подбор для Милагрос достойного учителя, я избавлю вас от этой обязанности и займусь ее воспиганием сама. Заодно и винный погреб Веларде сберегу от поругания.
На губах Матильды как будто промелькнула усмешка. Пилар за ее спиной театрально схватилась за голову, предваряя слова экономки, но Кристина вдруг поняла, что не отдаст им Милагрос на поругание. В конце концов, она еще ребенок и из нее можно сделать порядочного человека. И Кристина чувствовала в себе на это и силы, и желание.
— Уверена, сеньора герцога весьма порадует тот факт, что его жена прислуживает какой-то замухрышке! — не признала между тем поражение сеньора Луго. Кристина нахмурилась.
— Надеюсь, вы не собираетесь отвлекать его подобными мелочами? — раздраженно поинтересовалась она. — Отдавая всего себя на защиту короля, он, разумеется, будет рад в редкие минуты своего отдыха заняться нашим с вами непониманием!
На щеках сеньоры Луго проступипа краска, и Кристина очень надеялась, что это был признак стыда, а не уязвленного самолюбия. Неужели эта женщина действительно собиралась писать Сантьяго о той войне, что сама же и развязала, вынуждая его разрываться между домом и долгом и тем самым подвергать свою жизнь опасности? До чего еще она способна дойти в своей неприязни к Кристине и Милагрос? И есть ли какой-то способ наконец усмирить ее неуместную гордыню?
— Счигаете, что можно позорить герцога Веларде за его спиной, прикрываясь его вынужденным отсутствием, сеньора? Стать гувернанткой для собственной служанки — это ж как вам такое только в голову могло прийти? Муж королевских кровей, а жена — как последняя босячка! Что скажут соседи?
— Милагрос не служанка, если вы о том запамятовали. А с соседями надо меньше сплетничать по мою душу, тогда и шептаться им за спиной герцога будет не о чем! — отрезала Кристина, заканчивая разговор, и, отыскав взглядом вжавшуюся в лестницу Милагрос, приказала той следовать за собой. Милагрос, низко склонив голову, как будто опасаясь удара, безмолвно повиновалась. Однако Кристину это безмолвие лишь раззадорило.
— Почему ты не сказала, мне, что сеньорита Тедеско пьет и распускает руки? — спросила она достаточно жестко, чтобы Милагрос вздрогнула и глянула на нее затравленными глазами. Хуго, без спроса последовавший за ними в сад, бросил на рассерженную хозяйку опасливый взгляд и на всякий случай прижал к голове уши. — А если бы я сегодня не зашла? Ты так и терпела бы эти издевательства, лишь бы никто тебя лишний раз не заметил?
Последние слова вырвались у Кристины против воли. Не хотела она до поры показывать свою осведомленность, но гнев и обида оказывались сильнее благоразумия. Она так привязалась к Милагрос за эти полтора месяца, что сейчас испытывала сильнейшую горечь, будто теряя близкого человека. Выходит, все были правы, когда советовали ей не веригь Милагрос и не пускать ее в свое сердце, и Кристина напрасно их не послушала? Быть может, они даже знали о ее вероломстве и не гнали из дома, только повинуясь приказу прежнего герцога Веларде? А Кристине не стали ничего объяснять, потому что она сразу встала на сторону врага? Пожалуй, ее тоже вполне можно было причислить к неприятельскому стану: уж больно странным было ее появление в Нидо-эн-Рока и больно вызывающим — поведение. И кому теперь Кристина будет доказывать, что она просто пожалела несчастную сироту и пожелала немного облегчить ее участь? Зарвалась в своей гордыне и самоуверенности и теперь расплачивалась. И хорошо если только разочарованием.
